Вепрь. Скоморох

- Забирай, Добролюб жизнь мою никчемную. Пред всем честным людом сказываю повинен перед тобой и твоим семейством, потому как не упредил о беде. Всем сказываю, жизнь моя в руках Добролюба, и кто будет его в чем винить, прокляну.

- Как же так-то старик? - Глаза сразу наполнились слезами, которым очень скоро стало тесно на веках и они побежали по изуродованным щекам.

- Сам не ведаю. Как весть получил, так гонцов по всем деревенькам отправил. Подумал, что вас известит гонец, когда лошадей менять станет, о том, что он одвуконь и за сменой может не заехать, просто не подумал.

А чего тут скажешь. Бывает так вот, когда люди надеются друг на друга. С другой стороны, может и живы бабы и дите, ить не полные же звери, те гульды. Слабый огонек надежды у него продолжал тлеть до сих пор, правда думать о том, для чего могли погнать с собой женщин солдаты вражеской армии не хотелось, но главное чтобы они были живы, а там… Время лечит и не такие раны.

Вот думал, что порвет старика голыми руками, а не смог. Не поднялась рука. Нет его вины, во всяком случае, умысла, а повинную голову меч не сечет. Бывает такое, хотя, от того и не легче и горечь утраты никуда не девается.

- Добролюб, - это кричит стоя на крыльце избы лекарка Любава, не просто кричит, а и призывно рукой машет. - Давай в избу, - когда он подбежал, подтолкнула она, - Парень твой в себя пришел, коли хочешь поспрошать о чем иди. Может так статься, что до утра не дотянет.

- Горазд.

- Добролюб? Ты?

- Я. Ты как, парень?

- Худо, ну да ничего, - прерываясь после каждого слова заговорил раненный, - А я думал, тебя того… Баб сильничают, они кричат, о пощаде молят… А ты лежишь в кровище…

- Они живы?

- Я хотел им помочь, Добролюб… Честно хотел… Ждан, царство ему небесное… Добрые гвозди выковал… Не пустили они меня… В себя пришел от боли в руке… Глаза открыл, а они меня приколачивают… Потом баб услышал… Веселину… - тут парень заплакал, навзрыд от спазмов по телу прошла волна болезненной дрожи и Виктор уж было решил, что он вот-вот лишится чувств, но парень выдержал. - Неждана плачет, бабы орут, эти гады горланят…

- Что с ними сталось, Горазд?

- Пожгли их… Живыми пожгли… Связали и пожгли… А я все видел… Это уж потом, когда выезжали, один из них мне в живот из пистоля стрельнул, наверное чтобы побольше мучился… А я все помню, как они кричали… Добролюб, мне конец один… И там когда висел, знал, что кончусь… Я дожить хотел… Рассказать… Добролюб, найди их… Богом тебя заклинаю, найди…

Парень попытался подняться, но тут уж силы его оставили и он откинулся на подголовник. Вот стало быть как все случилось. Был у него в душе последний огонек, но и его только что загасил Горазд. Нет у него больше никого. Жизнь как-то сразу показалась никчемной, лишней. Вот только если на пепелище подворья он решил, что вина за гибель близких на нем и хотел лишить себя живота, то теперь картина выходила иная. Нет, все как и было, себя ему было ничуть не жаль, вот только просто так удавиться он больше не хотел. Кто-то должен заплатить за то, что случилось. Сначала он думал, что вина на нем, стало быть, ему и платить, но вот выходит, что не по его душу пришел ворог и не в довесок к нему побил тех, кто был ему дорог, стало быть, и платить им. Что же, никто вам не виноват.

У охотников есть правило, никогда не оставлять подранка. Случился такой, бросай все и добивай, потому как, такой зверь становится опасным. Воины всех стран и народов придерживаются такого же мнения в отношении своих собратьев по ремеслу, а потому везде и во все времена было есть и будет такое понятие, как контроль. Никогда не оставляй за спиной раненного противника. А вот гульды, толи в лени своей, толи самоуверенности этим правилом пренебрегли и оставили подранка.

Крестьяне устраивались вокруг лесной деревеньки хотя и временным, но обстоятельным лагерем. Даст Бог, прогонят ворога, тогда они вернутся на насиженные места. Насчет леса для домов можно не переживать, великий князь, завсегда выделит его бесплатно, не на боярские хоромы, понятное дело, но избы и какие постройки сладить хватит, чай понимает, что не уберег свои земли, а потому людям помочь надо. Всего не восполнит, но хоть лес даром даст.

Виктор оставаться с селянами не собирался, нечего ему делать в лесах, не время прятаться. Умирать он тоже не собирался. Слишком просто для гульдов. Не-эт, он будет жить максимально долго и за это время заберет как можно больше жизней врагов. Он не боялся смерти, он был готов умереть, но вот к вопросу этому отчего-то решил подойти рационально. Есть не хочется, но надо, потому как нужны силы. Жить не хочется, но надо, потому как мертвый уже ни до кого не дотянется, а счет у него бо-ольшо-ой.