Вепрь: со смертью на «ты»

Последовал глубокий вздох окончательно запутавшегося человека. Бумажник был полон самых разных бумаг, но перебирать их сейчас не имело смысла…

– Мне нужно в город, – снова сказал он. – Я тебе заплачу.      '

Он извлек пачку долларов и шлепнул ею по ладони.

– Сколько тебе надо?

Парень подошел к нему и помотал головой.

– Нет, братан, зачем мне твои деньги? А вот «Роллекс» меня вполне устроит.

Подумалось: «Губа у тебя не дура», но тут же снял часы и отдал их парню. Тот, сняв свой «Ориент», уронил его в карман плаща и нацепил «Роллекс». Лицо его сияло.

– Спасибо, братан. Знаешь, тут совсем рядом есть небольшой ложок, и там пруд. Тебе надо умыться. Видишь во-он ту рощицу? – Парень показал куда-то вглубь полей. – Там ты сможешь привести себя в порядок. Сейчас я спущусь сюда на машине и довезу тебя…

– А не увязнешь? Кто их знает, поля эти…

– Ха! На моей «девятке» передок гребет, как у трактора. Да и вон там к пруду накатана дорога. Проедем. Пошли.

Они поднялись по довольно крутому откосу и подошли к «девятке». И тут словно что-то кольнуло его в грудь. Какое-то предчувствие напомнило о чем-то, что в момент аварии вылетело у него из головы вместе со всем остальным. Это было что-то важное…

«Ты не мент, – подумалось ему: – И напоминать им о себе совершенно необязательно».

– Одну минуту, – попросил он парня и вернулся на обочину.

Вынул из-за пояса пистолет и, почти не целясь, влепил две пули в то, что осталось от его машины.

Обугленный остов вздрогнул и рассыпался в прах! Словно тут и не было никакого автомобиля. Только выжженная трава и куча шлака на ней остались от «БМВ».

Ветер поднял золу над землей, скрутил в маленький смерч и понес зигзагами прочь.

– Тоже верно, – заметил парень из-за плеча. – Нечего их жалеть… Ну что, поехали?

Кивок головы в знак согласия, и они сели в машину, набитую картонными коробками. «Девятка», поскрипывая пластиковой панелью и шурша коробками, проехала по засыпанной гравием обочине метров тридцать вперед и, свернув на дорогу, съехала вниз. Притопив газ, они устремились вдоль рощиц к обещанному пруду. Метров через триста увидели небольшой лог, похожий на суповую тарелку, а на самом дне его – остатки вчерашнего рассольника. Что только не плавало в пруду том – ржавые бочки, велосипедные колеса, скрученные в великолепные «восьмерки», рамы от тех же велосипедов, корыта, сетки от панцирных кроватей, изодранные крокодиловые чемоданы, забитые всяким хламом невыясненного назначения, гнилые доски.

Вода, впрочем, была относительно чистая.

Подойдя к берегу, он скинул пиджак на траву и склонился над водой.

Да-а, парень, умыться тебе в самом деле не мешало бы. Не лицо, а сплошь кровавая маска. Уже начала запекаться и стягивать кожу. Щеки исцарапаны, а на лбу довольно солидный порез, кровь из которого сочится до сих пор.

Ты легко отделался, дружище, сказал он себе. Все могло кончиться гораздо хуже. Однако как же ты все-таки изловчился слететь с трассы? Водитель ты неплохой, я же чувствую это. И пьян ты не был. Подрезали на обгоне? Вряд ли, с такой машиной вылез бы. Уснул за рулем? Всякое бывает, тебе и сейчас спать хочется. Не спал ты, видно, долго.

Но, с другой стороны, два паспорта в кармане? Плюс права, плюс удостоверение какого-то опера – и все на разные имена при одной фотографии. И куча денег. И ствол за поясом…

Пригоршней зачерпнув воду, он аккуратно, чтобы не разбередить порезы, ополоснул лицо. Потом, сняв рубашку, освежился до пояса. Вода была холодная, как и положено ранним утром в конце сентября…

Однако… Что сейчас конец сентября ты помнишь. Вернее, осознаешь это автоматически, подсознанием, очевидно, информация подобного рода хранится в каких-то других ячейках мозга, нежели идентификация собственной личности.

Итак, сейчас сентябрь. А правильнее – его конец. А число сегодня…

Он развернулся к притихшему за его спиной парню.

– Какое сегодня число?

Тот слегка опешил, что-то прошлепал своими похожими на лепешки губами и притих в задумчивости.

– Число, число… – зашептал он. – Какое же число? Двадцать какое-то, а вот сказать точно…

– То есть не помнишь? – Это принесло некоторое облегчение. – Ну и хорошо, что не помнишь. Я тоже не помню, значит, это нормально. Не напрягайся.

– Тридцатое сегодня! – выкрикнул парень. – Точно, тридцатое! Сегодня я должен развезти товар по алтайским точкам, а завтра вернуться в Город на свадьбу к Лелику!

Сказано все это было с таким темпераментом, словно от этого зависела его жизнь. Напряженное лицо, казалось, вот-вот лопнет от натуги. Оставалось только нравоучительно поднять перст и молвить:

– «Не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело – одежды?»

Если уж его собственному удивлению не было предела («Откуда, черт возьми, я это откопал?»), то парня он просто ошеломил.

– Ты это к чему?

– К тому, земляк, что мне не помешало бы переодеться. Не появляться же мне в Городе в окровавленных одеждах, правильно? Здесь нет поблизости какого-нибудь магазинчика?