Вепрь: со смертью на «ты»

– Помню еще. Сергея Комова трудно забыть… Так я пойду?

– Иди, Володенька, иди. Не дай помереть человеку.

Так, все сходится. Комов Сергей Алексеевич. Если, конечно, имя не вымышленное. Ну пока пусть будет Сергей.

Через несколько минут Володя принес ему виски и грибной салат с огурцами, зеленым перцем и еще чем-то – он не стал разбираться, а просто уничтожил его в один присест. Залпом проглотил шотландское, сделал знак, чтобы принесли еще, и расслабился.

Комов Сергей. Он попробовал на вкус собственное имя, в подлинности которого пока еще сомневался, и в задумчивости оттопырил губу. Звучит несколько непривычно.

Вепрь. Клыки, злость, щетина, пена. Земля из-под копыт.

Вепрь. «БМВ», баксы, пистолет за поясом и опять же злость И бомба в багажнике…

Бомба? Почему ты подумал о бомбе? С чего ты решил, что в багажнике у тебя была бомба? Постой, ты ведь не просто так подумал, ты знаешь, что так оно и было. Ты уверен в этом. Как на экране видишь протянутую к тебе руку с пультом дистанционного управления, в замедленном действии видишь нажатие маленькой красной кнопки и затем чувствуешь спиной нестерпимый жар, мощный удар, и понимаешь, что машина тебя больше не слушается.

Да, так оно и было, именно так. Кто-то пытался тебя убить. Пытался упорно и профессионально, и считает, что достиг своей цели. Значит, пока неизвестно, кто враг, а кто друг, и желательно тебе побыть мертвецом.

– Вот ваше виски, завтрак скоро будет готов.

Это вернулся официант Володя со второй порцией шотландского. Первая уже начинала немного шуметь в голове, напоминая о том, что выпита на голодный желудок.

Ловко поставив перед ним виски, Володя как- то очень уж по-официантски развернулся, но Вепрь окликнул его.

– Постой, Володя… Ты помнишь Шершня?

Официант вернулся к столику.

– Олега? Конечно. Он сейчас в нашем отеле живет, а в последнее время и Софья Васильевна к нему переехала.

– Да, я это знаю. Сейчас он должен спуститься в ресторан, а ты, будь добр, пригласи его к моему столику…

Олежка… А ты ведь кое-что начинаешь вспоминать, Вепрь, ты и его уже почти вспомнил. Олег Волков. Ты знаешь, что он похож на тебя, такой же сбитый, с прищуром смотрящий на все вокруг, пытающийся не только действовать, но и философски осмыслять свои действия. Всегда немного сумрачный и такой же упрямый, как и ты.

Это ясно. Одного ты не знаешь – как себя с ним вести. Что можно ему рассказывать, а что нельзя. И вообще, может, и для него лучше оставаться мертвецом?

Поздно. Поздно даже подняться из-за столика и покинуть отель, потому что Шершень уже пришел – остановился в дверях, оглядывая зал. Точно такой же, каким ты его вспомнил – сбитый, прищуренный, сумрачный и даже смотрит слегка исподлобья.

Увидел тебя. Ни улыбочки, ни малейшей мимики. Резкое движение головой назад, чтобы скинуть с глаз чуб, и танковое – напролом – направление к твоему столику.

Ну что ж, посмотрим, что ты за человек такой. Хотя что-то подсказывает, что доверять тебе можно. И даже нужно.

Встречный отклик с широкой улыбкой, насколько позволяют шрамы.

– Ба-а, Олежик! А я тут только-только покушать собрался! Не составишь мне компанию? Испанский суп с языком поросенка, рулет из тунца и… и грибной салат, но его я, видишь ли, уже съел. Оголодал, братец, я. Выпьешь?

Шершень прикусил губу, показав ровные белые зубы, и, выдвинув второй стул, сел, широко раскинув локти.

– Выпью.

– Что-нибудь сухое?

– Не говори ерунды. Зачем ты меня вызвал? И что это за наряд на тебе? Ты что – утренними пробежками занялся?

Кривить душой перед ним не имело смысла. Он видел все насквозь и знал его в сотни раз лучше, чем сам Вепрь знал себя. Поэтому оставалось только пригласить официанта Володю к столику и заказать еще одно виски.

– Только не морочь мне голову, Вепрь. Что произошло? Колись!

Сделав глоток шотландского, Вепрь посмотрел ему прямо в глаза.

– А произошло следующее, Олежа: сегодня утром меня пытались убить.

Реакция на эту новость была самой что ни на есть спокойной. Можно сказать никакой.

– Ну и что, у них получилось?

– Как видишь – я перед тобой, с распоротой мордой. Но случилась еще одна неприятность. Я крепко приложился головой и кое-что важное напрочь вылетело у меня из памяти.

– Вот как? – Шершень, казалось, не верил ему. – И что именно ты забыл?

– Проще ответить, что я помню: ничего.

Взгляд, который уперся ему чуть повыше переносицы, холодно буравил его. Но Вепрь прекрасно его понимал: дико слышать такое. Дико и нелепо, как в мыльной опере.

Однако оба они не признавали шуток подобного рода, и потому Шершень посмотрел вполне по-человечески – в глаза.

– Так вот почему ты не узнал Соньку, – проговорил он медленно.

– И почему же?

– Ты действительно не помнишь ее?

– Я ведь уже сказал: я ничего не помню.

Шершень помолчал. Потом сказал:

– Она немая. У вас с ней было несколько условных сигналов, по которым ты мог немного понимать ее по телефону: она выстукивала тебе их по трубке. А в этот раз ты не понял ее сигнала. И поэтому я заподозрил что-то неладное. Но не думал, что могло случиться такое…