Вепсы. Очерки этнической истории и генезиса культуры

Определив общий контур размещения преданий, обратимся к рассмотрению некоторых его особенностей. Даже беглый взгляд на составленную таким образом карту дает возможность сказать, что предания, хотя и размещаются на огромном пространстве, все же могут быть приурочены к определенным территориям. Бросается в глаза то обстоятельство, что предания оказываются не равномерно разбросанными по всему пространству ареала, а сгруппированными в несколько довольно компактных сгущений или «гнезд». При этом плотность (насыщенность) гнезда не всегда одинакова. В его рамках нетрудно видеть зоны максимальных сгущений и зоны разрежений. Напомним еще раз, что для заметного числа случаев плотность насыщения зависит от того, что путешественники не называли всех мелких пунктов, где они фиксировали предание, а упоминали только центр округи. Впрочем, эта поправка вносится лишь мысленно и на карте, естественно, никак не отражена; гнезда и без того вырисовываются достаточно четко.

Наиболее ярко ^выделяются четыре гнезда: два из них расположены в ближнем Заволочье, на Каргополыцине и в некоторых примыкающих к ней местностях, а также в низовьях р. Онеги, два других — в дальнем Заволочье, в нижнем течении р. Ваги и в нижнем Подвинье. Обращает на себя внимание тот факт, что по большей части предания локализуются не в таежной глухомани, а в исстари обжитых районах, пунктах сосредоточения хозяйственной деятельности и культуры.

5

Попытаемся ближе рассмотреть вопрос об этнической природе Чуди, фигурирующей в преданиях, особенности размещения которых нам теперь более или менее ясны. Конечно, решение здесь едва ли может претендовать на абсолютную точность, однако попытка в известных пределах выяснить этот вопрос вполне допустима и естественна.

Выше уже шла речь о том, что предания о военных столкновениях подразделяются на два подцикла — об активной, нападающей Чуди и о Чуди побеждаемой, пассивной. Рассматривая карту, убеждаемся, что эти подциклы не равномерно распределяются внутри всего ареала. Удается установить, что предания об активной Чуди преимущественно сосредоточены в западных гнездах, отмеченных на карте, тех, что размещаются вблизи Онежского озера и р. Онеги. Второй район, где бытуют исключительно предания об активной Чуди, — лопарский (у саамов Кольского полуострова). Отметим кстати одно интересное обстоятельство. В саамских преданиях о Чуди в двух случаях зафиксирован такой мотив, отсутствующий во всех остальных вариантах, — Чудь нападает на лопарей с целью похищения женщин, однако ни одно лопарское предание не содержит в себе мотива родства с Чудью, рассказа о том, что какая-нибудь группа лопарей произошла от смешения с Чудью.

Чем дальше к востоку движемся мы по нашей карте, тем более меняется характер изображения Чуди в преданиях. В районах, не слишком удаленных от тех, где бытуют предания об активной Чуди, как общее правило встречаются варианты обоих подциклов. Это обстоятельство чувствовал еще П. С. Ефименко (который, правда, не следил за географическим распространением выделенных подциклов), писавший: «Чудь, с одной стороны. .. рисуется племенем сильным, могучим, преисполненным богатырями и чародеями; с другой стороны, слабосильным, не сумевшим выдержать борьбы за существование с новгородцами и в своих потомках оставившим характер нерасторопности и неподвижности».

Еще далее к востоку, в Беломорье и на нижней Ваге, на Печоре, на территориях коми-зырян и коми-пермяков характер преданий совершенно определенный — здесь нет нападающей Чуди: предания изображают Чудь только в качестве пассивной стороны, подвергающейся нападениям, даже уничтожению: «В Никольске рассказывают, что в окрестностях этого города в незапамятные времена жил не русский, поганый народ, который прятался от наших в ямах, прикрытых сверху землею; наши же обрушивали эти крыши на поганых и тем душили их. Остатки таких ям указывали и около нынешнего кладбища близ самого города», — вот типичное предание из бытующих у коми-зырян; встречаются в них, правда, и мотивы обороны Чуди от новгородцев, но чаще всего Чудь, не дожидаясь нападения, спешит спрятаться в вырытые ямы и уже там бывает настигнута пришельцами-новгородцами.

Что же следует из этого наблюдения? Предваряя необходимую аргументацию, которую мы попытаемся развернуть ниже, укажем, что прежде всего напрашивается предположение о том, что предания донесли до нас довольно явственные отзвуки продвижения (перемещения, если угодно, инфильтрации, проникновения)в область Заволочья — в пределах очерченной территории — какого-то народа. Затем, как кажется, довольно легко определяется направление этого движения — с юго-запада на северо-восток. Едва ли, наконец, вызовет серьезные возражения и указание на его наиболее вероятный исходный район: это Межозерье — область, лежащая между Онежским, Белым и Ладожским озерами, что подтверждается всей совокупностью имеющихся фактических данных.