Вепсы. Очерки этнической истории и генезиса культуры

Представляется вероятным следующее решение вопроса. Как известно, Йакут сообщает, что для закупки товаров, которыми славилась страна Вису, нужно было из Булгарии отправляться по Волге. Двигаться, естественно, следовало вверх по ее течению, а затем волоками дальше к северу. Конечно, это было долго. Чтобы съездить туда, продать свои товары и вернуться обратно, булгарскому купцу во времена Ибн Фадлана требовалось около трех месяцев. Таким образом, примерно половинное число, приводимое, например, Ибн Батутой, как будто бы должно означать количество дней, требовавшихся для поездки лишь в одну сторону. Что же касается указания на двадцатидневный срок как на. якобы достаточный для преодоления пути из Булгарии в Вису (ал Ауфи), то он должен быть признан явно сильно преуменьшенным, и с указанием на него не следует считаться.

Ценным дополнением к данным других источников в сочинениях арабских авторов, в особенности у Ибн Фадлапа, нужно считать некоторые сообщения географического порядка, касающиеся продолжительности дня и ночи. В свое время И. Маркварт, ставивший вообще под сомнение достоверность сведений, приводимых в сочинении Ибн Фадлана, в особенности настаивал на том, что именно цитированные выше данные о продолжительности дня и ночи у арабского писателя неверны. Даже А. П. Ковалевский, известный своим критическим отношением к концепции Й. Маркварта, заявляет, что в описаниях наблюдений Ибн Фадлана за астрономическими явлениями не следует искать большой точности. Дело, между тем, обстоит как раз наоборот, во всяком случае в том, что касается сообщений, полученных Ибн Фадланом, относительно продолжительности дня и ночи у Вису. Здесь мы встречаемся с удивительной точностью. В самом деле: булгарский царь, желая еще более поразить и без того изумленного южанина, естественно, сообщил Ибн Фадлану о наиболее коротких в стране Вису почах начала лета («Ночь у них менее часа»). Не забудем, что с точки зрения правоверного мусульманина ночь начинается тогда, когда невозможно отличить белую нитку от черной. Если теперь все сказанное сопоставить даже с самыми известными географическими данными, скажем с литературно знаменитыми белыми ночами в Ленинграде или с фактом, что в южной Карелии средняя продолжительность дня (например, на широте Олонца) летом составляет около 20 часов, то нетрудно прийти к заключению, что в сочинении арабского путешественника речь идет о местностях, лежащих примерно в тех же широтах, что и названные выше пункты. Таким образом, сведения Ибн Фадлана не только не находятся в противоречии с устанавливаемой по летописям локализацией Веси, но и подтверждают ее правильность.

Итак, показания письменных источников как будто бы сходятся в том отношении, что все они имеют в виду одно и то же этническое образование. Созвучие этнического имени (Весь, Vissinus, Wizzi, Вису, Ису, Весу), довольно точное совпадение географического размещения (Межозерье), сходство хозяйственных и этнографических характеристик — все это, думается, должно привести нас именно к такому выводу.

3

Подавляющее большинство дореволюционных историков, касавшихся так или иначе вопросов, связанных с Весью, ограничивалось обычно кругом источников, рассмотренных выше. О каком-либо расширении этого круга не помышляли. Впрочем, трактовка даже хорошо известных текстов оставляла желать лучшего. Серьезного критического анализа источников с учетом их происхождения, состава, концепций авторов (например, автора летописи) применительно к нашей теме проделано не было. В этом отношении и финские буржуазные ученые, издавна питающие интерес к весской проблеме, не поднялись выше уровня старой русской буржуазной историографии.

В этих условиях, когда для исторической характеристики Веси пользовались только сообщениями летописей и арабских писателей (западные источники по большей части не привлекались) и возникло ложное, предвзятое представление, будто Весь как самостоятельное этническое образование исчезла, растворилась в окружавшем ее славянском населении подобно тому, как это произошло с Мерей или Муромой. H. М. Карамзин писал: «Весь, Меря, Мурома, наконец, обратились в славян, приняв их обычаи, язык и веру».

Отсутствие специальных исследований по истории Веси способствовало тому, что карамзинская трактовка вопроса относительно позднейших судеб этой народности без всякой критики перекочевала в советскую историческую литературу. Правда, в 1925 г. появилась небольшая работа Г. И. Виноградова, в которой автор пытался, оставаясь в принципе сторонником теории «исчезновения» Веси, несколько иначе осветить причины самого «исчезновения». Г. И. Виноградов сконструировал свою гипотезу, согласно которой уже в IX–XI вв. на территории Белозерского края, где в прошлом обитала Весь, будто бы сложилась однородная «славяно-финская» народность, в составе которой перемешались славянские и финские элементы, что и привело к исчезновению упоминаний Веси в летописях. Как видим, отличие от карамзинской концепции здесь чисто внешнее и непринципиальное.