Вепсы. Очерки этнической истории и генезиса культуры

Интерес к «чудской проблеме» в целом возник уже к середине XVIII столетия. В трудах В. Н. Татищева* и М. В. Ломоносова, посвященных русской истории, предпринимаются подчас остроумные попытки дать освещение проблемы дославянского населения европейского Севера России. Чудь встречается и в более поздних работах и материалах авторов XVIII в. Упоминания и даже небольшие исследования о ней можно найти в работах В. В. Крестинина, П. Б. Иноходцева, П. И. Челищева, в одной рукописи Г. Р. Державина. Этот интерес, правда, не выходил еще (исключая В. В. Крестинина) за рамки простой любознательности, хотя и названные писатели в какой-то мере пытаются осмыслить свой, пока еще отрывочный и немногочисленный, материал. «Можно ли подумать, чтобы Чудь, разродясь, произвели чухон и Чудское озеро..?» — вопрошает П. И. Челищев.

Определенное и все более нарастающее внимание к Чуди, продиктованное постановкой специально научных задач, возникает лишь со второй четверти XIX в. с появлением в России финно-угроведения как особой научной дисциплины. В работах основоположников русского финно-угроведения А. И. Шегрена и М. А. Кастрена имеется довольно много упоминаний о Чуди; материалы о ней используются попутно для подкрепления изве-

стпых концепций, стоящих по преимуществу в стороне от нашей проблемы. Заметим здесь, что Шегрен специально преданиями о Чуди не занимался.

Однако М. А. Кастрен, путешествуя по русскому Северу, обратил внимание на предания о Чуди, которые он поставил в связь с сообщениями скандинавских саг о таинственной Биармии, «богатом» и «сильном» государстве, существовавшем якобы в прошлом на территории Подвинья. Все это вместе взятое Кастрен верно сопоставлял с упоминаемой в русских летописях Заволочской Чудью. М. А. Кастрен одним из первых ввел в науку два важных аргумента, теперь обычно приводимых в пользу признания Заволочской Чуди по языку прибалтийско-финской группировкой: им отмечено наличие финских заимствований в северных (поморских) диалектах русского языка и им же указано на финский характер местной топонимики.

Впрочем, взгляды Кастрена на «чудскую проблему» не отличались устойчивостью. Этим, видимо, объясняется тот выразительный факт, что он, например, с достаточной свободой рисовал себе существенные детали древней этнической карты Севера Руси, иногда отожествляя Чудь с древней Весью, в других случаях говоря о них, как о различных народах, а иной раз даже усматривал в Заволочской Чуди древнюю Корелу.

Одним из первых серьезную попытку исследовать вопрос о Чуди предприняв известный русский этнограф П. С. Ефименко, проделавший большую работу по собиранию народных преданий. Для этой цели П. С. Ефименко поместил даже специальные «Вопросы о Чуди» — этнографическую анкету — в № 18 «Архангельских Губернских Ведомостей» за 1867 г. Спустя два года отдельной книжкой были изданы две его статьи, в которых суммирован собранный полевой и литературный материал. Не будет преувеличением сказать, что по богатству собранного материала небольшая работа П. С. Ефименко не имеет себе равных. Однако, увлеченный модной в то время «угорской теорией» Д. Европеуса (о якобы большом слое угорских названий в топонимике Севера России), автор некритически перенес ее в свою работу и пришел к ложному выводу о будто бы угорской природе большей части названий, фигурирующих в преданиях о Чуди. Ограничивая свою собирательскую деятельность пределами одной лишь Архангельской губернии, П. С. Ефименко резко противопоставлял зафиксированные здесь предания тем, которые бытовали в Обонежье, считая, что они отражают сведения о разных народах.

Почти одновременно публикуется другая работа (с нею был знаком и П. С. Ефименко), автор которой тщательно собрал и изложил предания о Чуди в пределах Олонецкой губернии — «Чудские памятники и предания о, панах»». Статья не подписана, и имя автора до сих пор не выяснено. Удачно сопоставляя народные предания с данными житийной литературы, анонимный автор решительно высказался в, пользу того мнения, что Чудь, упоминаемая в них, это предки живого, существующего народа чухарей (Чуди, вепсов). В ту же пору в «Олонецких Губернских Ведомостях» периодически начинают печататься отдельные сообщения с пересказами преданий о Чуди.

Е. В. Барсов, оперировавший примерно теми же данными, что и анонимный автор, хотя и стремился их дополнить ссылками на археологические материалы, относительно этнической природы Чуди пришел к аналогичным выводам. К этому же выводу примкнул и H. Н. Харузин, проводивший нолевые исследования в Пудожском крае и записавший там несколько интересных преданий о Чуди.