Верь мне

За мной умирает и принц. Чувствую это, и пик моего удовольствия повторяется. Снова и снова меня накрывает с такой ужасающей мощью, что нет возможности даже стонать.

Темнота. Алые вспышки. Затяжной белый, будто обесцвеченный небом мир. И, наконец, я вижу звезды.

Воскреснув, совершаю глубокий вдох. Саша сдвигается на мне, но не покидает мое тело. Судорожно сжимаем друг друга и с этой силой застываем.

[1] Et si tu n’existais pas, Joe Dassin.

[2] Une vie d’amour, Charles Aznavour

[3] Alors on dance, Stomae.

[4] Здесь: непереводимая тарабарщина, а-ля французский.

___________

Всем спасибо

28

Она центр моей вселенной.

© Александр Георгиев

К утру удается уломать Соню и на французский. Я, конечно, ни хрена не понимаю из того, что она лямурит и тужурит, но эти ее картавые горловые сводят меня с ума. Трещит Солнышко то очень быстро, то, напротив, вовсю краснея, томительно медленно, с густым придыханием. Иногда прям рычит, хихикает и будто квохчет. Когда член идеями не отвлекает, смеюсь вместе с ней. Соня в слезах катается по кровати, если пытаюсь за ней что-то повторить.

– Боже, Саша… Ты словно Габриэль за мгновение до того, как начать отрыгивать шерсть!

– Ты охренела, Сонь? – толкаю я и сам ржу.

– Ну, правда! ­– продолжая хохотать, пытается оттолкнуть мои руки, когда начинаю ее щекотать. – Ай… Принц! У тебя голос грубый, с хрипотцой и… Ай-ай… Саша, уймись! – вопит между пояснениями. Конечно же, я не собираюсь ее отпускать. Лишь сбавляю напор, позволяя ей вдохнуть и договорить. – Боже… Когда ты говоришь на французском, твой голос еще грубее становится… Ты как трактор, Георгиев! Вот.

– Нет, ты точно охренела, Богданова! Уже как трактор? Что дальше? Какие еще будут ассоциации?

– Ох… У меня с тобой их очень много, надменный принц…

– Я в бешенстве, – сообщаю чисто в тон этой перепалки.

Разворачиваю Соню, чтобы ткнуть ее лицом в подушку и искусать. Сначала вгрызаюсь в шею, затем в лопатку, еще чуть ниже по спине следы оставляю и, наконец, сжимаю зубы на ягодице. Она визжит и стучит кулаками по матрасу.

А потом, когда я лижу и засасываю покусанную плоть, крайне взволнованно выдает:

– Возьми меня…

Я с громким причмокиванием отклеиваюсь от ее мокрой кожи и медленно поднимаюсь. Оборачивая руку вокруг Сониной талии, заставляю ее встать на четвереньки. Касаюсь ее размокшей орхидеи. Погружаю в сочащуюся плоть пальцы. Как результат, номер тут же наполняют сладкие вздохи. А когда я начинаю вводить в тугую дырочку член, к ним присоединяются и тягучие стоны. Разбавляю этот нежный сироп своим собственным хрипом.

Не разговариваем.

Все издаваемые нами звуки бесстыдны и примитивны. Я сжимаю Сонины бедра и с упоением натягиваю ее на свой член. Пью восторг, безусловно, не только физически, но и визуально.

Она измучена, знаю. Практически не двигается. Сжимая в кулаки простынь, просто позволяет мне вдалбливаться в свое тело. Но кончает быстро и мощно. Пульсирует бешено. Я сразу же, после серии коротких частых выдохов, следом срываюсь.

– Моя, – хриплю непонятно кому и зачем.

Это просто инстинкты.

Заполняю до краев. Сперма начинает выливаться еще до того, как я покидаю Сонино тело. На финальных толчках с чвакающими звуками выплескивается и летит на постель. Это вызывает сумасшедшую похоть и желание совокупляться еще активнее. Пока силы не иссякают полностью.

Мы падаем на кровать. Я с трудом перекатываюсь на спину, чтобы не придушить Солнышко. Прикрываю глаза и прикладываю к мокрому от пота лбу ладонь, смахнув влагу с кожи на вздыбленные волосы. Выравнивая дыхание, замираю. Соня что-то неразборчиво шепчет под боком. А потом плюхается грудью мне под руку, которая уже на автомате отставлена в сторону. Знаю, что любит спать на животе, касаясь лицом моей шеи с одной стороны и прижимая к другой стороне ладонь.

Дрыхнем без будильника, но просыпаемся одновременно. От назойливой вибрации. Не сразу соображаем, чей телефон подает признаки жизни. В номере погром, будто после настоящей бухой вечеринки. Пока находим мобильники, вызовы завершаются.

– Это Лиза, – докладывает Соня после проверки своего телефона. – Сейчас напишу, что все хорошо.

Я смотрю на свои пропущенные, стискивая челюсти. По привычке вычищаю журнал звонков и бегло просматриваю эсэмэски.

Владислава Машталер: Алекс, здравствуй! Прошу прощения, что беспокою, но у меня потрясающие новости. Кольца готовы! Приглашают на финальную примерку. Когда ты сможешь?

Планомерно тяну ноздрями ставший в момент сухим воздух. Насыщение, конечно, слабое. Как и всегда, стоит мне вернуться в ебаную реальность, внутри словно заглушки появляются, не давая вздохнуть естественным путем. Отсюда эта суровость, из-за которой я чувствую себя долбаным друидом.

Александр Георгиев: Завтра во второй половине дня.

Блокирую аппарат и небрежно отбрасываю его обратно на кровать. Только после этого вдыхаю свободнее.

– Я в душ. Присоединишься?

Ловлю Сонин изучающий взгляд, когда уже собираюсь отвернуться.

– Что?

– Ты помрачнел, – толкает она сбивчиво. – Что-то не так? Если нужно домой…

– Все в порядке.