Верь мне

— Ты не можешь это знать это наверняка, мисс Черлин, пока не услышишь мое предложение. Поэтому, пожалуйста, открой дверь и позволь мне объяснить тебе варианты лицом к лицу.

— Этот разговор окончен. Спокойной ночи, агент.

Я кладу один пакет на кресло, которое стоит на крыльце, ставлю другой пакет на маленький столик рядом с ним, а затем вытаскиваю фотографию из нагрудного кармана и поднимаю ее. Ее камер не видно, поэтому я провожу ею полукругом перед входной дверью.

— Мы следим за Ником Тейтом, мисс Черлин. Нам не удалось взять его под стражу, и мы не знаем, где он. Но мы знаем, что он собирается связаться с тобой. Мы думаем, что он собирается убить многих людей, Саша, и нам нужна твоя сноровка, чтобы остановить это.

Тишина.

А затем слышится жужжание объектива камеры. Я все еще неподвижно держу фото. Это фото гораздо качественнее, чем те, что я показывал ей несколько месяцев назад.

— Я знаю, что вас двоих связывает прошлое. Если ты откроешь дверь и поговоришь со мной лицом к лицу прямо сейчас, я позволю тебе забрать эту фотографию.

Тишина.

И затем безошибочный звук открывающихся замков звучит по ту сторону двери. Ее лицо появляется в небольшой щели.

— У тебя десять секунд.

Я прячу фотографию обратно в нагрудный карман, и ее глаза отслеживают это движение.

Уж очень сильно она хочет эту фотографию.

Я поднимаю сумку, оставленную на стуле, и вторую, оставленную на столе, держу их в воздухе, чтобы она могла их осмотреть.

— У тебя два варианта, если ты хочешь фотографию, мисс Черлин. — Я трясу пакет с одеждой. — Надень это платье и сходи со мной на ужин. — Затем трясу бумажный пакет, покрытый жирными пятнами. — Или мы ужинаем здесь.

Она смотрит мне в глаза.

— Мой третий вариант, агент Джекс, сказать тебе «отвалить на хер».

Ах! Наконец, она идет на контакт.

— Алу гоби (прим. пер. — постное индийское блюдо из овощей), — я смотрю на нее с невозмутимым выражением лица, все еще держа вверху пакет из ресторана. — Или платье.

Она морщит нос, когда я называю блюдо, которое принес. Она ненавидит индийскую пищу. Наш шпион пригласил ее на свидание несколько месяцев назад, и это был один из самых лакомых кусочков информации, которую мы получили из их разговора.

— Это красивое платье. Когда ты в последний раз выходила на свидание? Годы тому назад? — Я улыбаюсь, проглатывая хихиканье. — Это грустно, правда. Такая женщина, как ты, застряла здесь, как старая дева.

Саша открывает дверь еще на несколько дюймов. Она в халате, волосы мокрые, и теперь, когда немного света от уличных фонарей падает на нее, я понимаю, что ее глаза красные.

— Ты плакала.

— Я не плачу, — говорит она, защищаясь. — Я устала. У меня был очень плохой день, я не голодна и не чувствую, что хочу идти на свидание. — Жду, что она закроет дверь у меня перед носом, но она снова смотрит на мой нагрудный карман.

Она действительно хочет эту фотографию.

Я ставлю пакет с едой на стол и протягиваю ей платье.

— Давай выйдем, Саша. Я обещаю не задавать ни единого вопроса по этому делу. Все, что я хочу, это возможность расслабиться.

— Со мной? — Она насмехается, далеко не убежденная. — Уверена, есть более распущенные сотрудники, с которыми ты мог провести время.

— Я не сказал, что хочу просто провести с тобой время, Саша. Я сказал, что хочу расслабиться. Думаю, что мы очень похожи.

— А я думаю, что мы полные противоположности.

— Мы могли бы посмеяться.

— Мы, скорее всего, подеремся.

— Я мог бы купить тебе выпить и вкусный ужин.

— Я сама могу купить себе выпить и вкусный ужин.

— Я бы хотел держать тебя за руку и погулять после этого. Тебе нравится смотреть на звезды?

Она колеблется. Я знаю, что нравится. На крыше дома есть небольшая обсерватория. Мне потребовались недели, чтобы понять, что находилось в том куполообразном сооружении. Я думал, там кондиционер. Типа скрытой подсобки. Но однажды ночью купол открылся, и я сделал снимки и отправил их другу, чтобы узнать, есть ли у него какие-либо идеи о том, что она может делать.

«Маленькая обсерватория, — ответил он. — Рассчитана на один телескоп».

Кто бы не построил такое на крыше своего дома, любит звезды.

— Нет, — лжет она. — Извини, можешь оставить свое фото…

Но она останавливается на середине фразы, когда я тянусь к карману и снова вытаскиваю его.

— Тогда, как насчет того, чтобы проявить доверие? — говорю я, протягивая фото ей. — Ты берешь его сейчас. Вместе с платьем, — я снова трясу пакет с одеждой. — А я вернусь и заберу тебя через тридцать минут, когда ты будешь готова.

Она смотрит на фотографию, пока я держу ее.

— У меня есть годы и годы его фотографий, Саша. — Ее глаза стреляют в мои. — Целая история. Наши люди следили за ним больше десятилетия. — Я вижу недоверие в ее глазах. Больше десятилетия означает дольше, чем тот период, который его нет, поэтому я разыгрываю последнюю карту, которую могу прямо сейчас, и выдаю ей правду. — Я знал его, Саша. Я знал его, пока мы росли. Когда-то мы были друзьями.

— Ты лжешь. — Но слова выходят шепотом. И это ее слова становятся ложью, а не мои. Она это знает.