Верь мне, Дженифер

Дженнифер, не отрываясь, смотрела на кольцо.

— Ты был так уверен, что я соглашусь выйти за тебя?

Гордон пожал плечами.

— Если не в первый раз, то уж во второй непременно. Видишь ли, дорогая, я очень настойчив. Но ты оказалась более сговорчивой, чем можно было предположить.

Вопреки здравому смыслу, Дженнифер не рассердилась и даже не обиделась. На нее смотрели серые глаза, и выражение их было одновременно опьяняющим и ободряющим. Он словно говорил ей: воспользуйся шансом, будь такой же смелой и уверенной, как я.

Потом Гордон вдруг начал расспрашивать ее о работе в редакции. Ему все уже было известно от Марка, но он предпочел услышать это именно от нее. Дженнифер отвечала — сначала с трудом, запинаясь, потом гораздо свободнее, потому что, несмотря ни на что, работа была ее любимой темой. Не успела Дженнифер оглянуться, как выложила ему все о своих достижениях и неудачах и, конечно же, об увольнении. Гордон умел слушать так, что невольно вызывал на откровенность, мог целиком сосредоточиться на том, что ему говорят, словно каждое слово было важным, значимым, весомым.

К тому времени, когда официант убрал со стола, Дженнифер успела ответить на все вопросы Гордона и выпить почти полбутылки заказанного им бордо. Она сознавала, что причина столь необычной для нее разговорчивости кроется еще и в желании оттянуть неловкий момент. Но даже сейчас, когда ужин подходил к концу, Дженнифер чувствовала себя куда спокойнее, чем в начале разговора.

— Похоже, что твоя Дарси Пайтинг весьма недальновидная особа, раз не смогла по достоинству оценить тебя, — искренне сказал Гордон.

У него не было ни малейшего сомнения, что Дженнифер хороший, а возможно, и талантливый работник. За время беседы он сумел разглядеть в ней преданность делу, готовность работать до упаду, ум, энтузиазм и, что важнее всего, мужество и сообразительность. Жалость и нежность охватили его при взгляде на Дженнифер. В тот вечер, когда Гордон впервые встретил ее в ресторане, он испытал почти те же чувства вместе со страстным желанием овладеть ею.

Неожиданно осознав, какое направление приняли его мысли, Гордон поморщился, полный отвращения к себе. Дженнифер не нуждается в защите. Она азартна и корыстна. Только ее внешность на миг заставила его забыться.

Ослепительно красивое лицо с зелеными колдовскими глазами и густыми, загибающимися вверх ресницами да еще гордая осанка, мягкие нежные губы, музыкальный смех и нерешительная улыбка. Но Гордон тут же нашел оправдание ее поведению. Она молода и не в силах справиться со своими проблемами, не в состоянии решить их другим путем. Да и он ничем не лучше ее.

Лениво поворачивая в пальцах бокал, Гордон взглянул на Дженнифер и небрежным тоном сделал комплимент:

— Судя по всему, ты действительно великолепный работник. Если бы мы не собирались пожениться, я бы, возможно, предложил тебе поработать со мной.

— Так предложи, — с готовностью подхватила Дженнифер. — Поверь, оставаться без дела для меня мучительно. Боюсь, я никогда не смогу привыкнуть к праздной жизни.

— Об этом не может быть и речи! — отрезал он. — Во всяком случае, в течение года, пока мы женаты.

И вновь ее охватили отчаяние и тревога, которые грозили свести на нет ту дружескую атмосферу, которая установилась между ними.

— Ты прав, — еле выдавила она. — Я совсем забыла о нашем соглашении.

И в этот момент заиграла музыка. Дженнифер никогда еще не видела людей, которые сидели бы словно завороженные, с полузакрытыми глазами, молча, а если и говорили, то их голоса были тише и легче, чем шелест травы. И все из-за музыки. И из-за голоса певицы.

— Кто она? — шепнула Дженнифер на ухо Гордону.

Он слегка повернул голову.

— Просто смотри и слушай. Это мой сюрприз.

Певица была негритянкой лет пятидесяти по меньшей мере и не отличалась красотой, но она заставляла слушателей затаить дыхание. Она пела на непонятном диалекте, но это ничуть не мешало восприятию. Голос ее — глубокий, грудной, мелодичный — не шел ни в какое сравнение со всем, что Дженнифер слышала раньше. Это было в высшей степени эмоциональное, прочувствованное пение. У Дженнифер судорогой перехватило горло, слезы подступили к глазам. Но когда она на миг перевела дыхание и украдкой бросила взгляд на Гордона, то увидела, что вместо певицы тот смотрит на нее.

Когда негритянка закончила петь, Гордон сделал знак официанту принести счет, внезапно и резко положив конец их ужину.

— Пойдем. Нам пора. — Он встал, обошел вокруг стола и взялся за спинку ее стула.

— Как, уже? Нам же еще многое надо обсудить! — запротестовала Дженнифер.

Но Гордон, не обращая внимания на возражения, взяв за локоть, буквально потащил ее к выходу.

— Что ты задумал? — спросила она, когда они оказались в просторном холле перед лифтами.

Но он прижал ее к себе, и теперь в этих железных объятиях чувствовалась не только сила, но и мужская властность.

— Гордон, пожалуйста, отпусти меня.

Но его губы были уже около ее губ. Он молча поцеловал Дженнифер. Его язык со страстной настойчивостью проник ей в рот.