Верь мне (СИ)

А ведь удивляться есть чему: босая, взлохмаченная Горская сидела в какой-то серой застиранной футболке и смотрела в одну точку. Губа разбита, руки, ноги в ссадинах, синяках… Сама дрожит и ничего вокруг, кажется, не видит.

— Лик?! — Марина присела напротив и легонько коснулась руки подруги. — Ты слышишь меня?

— Слышу.

— Ликуш… Да что ж это… Как же так…

— Со мной все в порядке, — перебила Лика растерянный лепет перепуганной девушки. — Я просто за руль боюсь сейчас садиться. Марин, мне нельзя домой — можно я у тебя переночую?

— Да что за вопросы? Ну конечно, можно! Только, Лик… тебе бы в полицию.

— Нет, — замотала головой Лика, — не надо никакой полиции, и вообще, давай договоримся, что ты никому ничего не скажешь.

— Лик!

— Марина, со мной все в порядке, правда. Я цела. Пожалуйста, не надо никому ничего говорить.

— Ну-ну, вижу я, как ты цела… Ладно, поехали. А машина твоя где?

— Здесь недалеко. Пусть стоит, завтра попрошу Руслана забрать. Марин, пообещай, что никому…

— Только при условии, что ты сама мне все расскажешь и убедишь, что с тобой действительно все в порядке. Поехали.

По ночному городу неслась серебристая иномарка. Лика прикрыла глаза и откинулась на спинку кресла — не до разговоров ей сейчас и не до вопросов. Ее до сих пор трясет, и разум отказывается принимать, что сегодня, всего каких-то полчаса назад, ее жизнь висела на волоске.

Власов… До сегодняшней встречи она видела его всего лишь раз и то мельком. Тогда, восемь лет назад, на суд ее не пустили, посчитав излишним присутствие несовершеннолетней сестры потерпевшей при столь грязном, неприятном процессе. Лика сидела в машине и послушно ждала маму, когда Власова вывели в наручниках из здания суда… Молодой, высокий парень. Лика даже смогла разглядеть, что вполне симпатичный — нет ничего странного, что Каринка сразу не оттолкнула его от себя; вроде как дружили они с ним, хоть он из семьи далеко не круга Горских. Не мажор — обыкновенный парень. Растерянный, поникший. Лика еще заметила тогда про себя, что он, наверно, не ожидал, что его посадят; наверняка надеялся, что смазливой своей мордашкой сумеет Каринку заставить молчать. А, может, подружившись с самой Горской, возомнил себя слишком крутым. Так или иначе, но обломали соколику крылья, опустили с небес на землю. Перед законом все равны, и уж если оступился, то отвечай по всей строгости! В конце концов, это он Карине всю жизнь переломал — оказаться в шестнадцать лет беременной от обезумевшего в пьяном угаре студента, живущего на копейки матери-учительницы, знаете ли, не сахар. Власова увезли, а через несколько минут к зданию суда подъехала скорая — Лике скажут потом, что матери его плохо стало… А еще через несколько дней она узнает, что женщина скончалась. Поговаривали, Каринка эту новость восприняла тяжело.

Власов… А сегодня она сразу поняла, что это он. Отец предупреждал, чтоб аккуратнее была, что Власова скоро выпустить должны. Даже охрану хотел приставить. Только она отказалась, и в ту минуту, когда нос к носу встретилась с Власовым, сильно об этом пожалела. Он изменился, конечно, нет больше того смазливого паренька, которого вели к автозаку; но по глазам, по взгляду его черному, по тому, что ее узнал, не зная, Лика поняла, кто он. Ее ведь уже давно не путают с сестрой: все знают, что нет больше Карины. А он не знал. Он за Каринку ее принял. Убить хотел. И все же отпустил…

Лика тяжело вздохнула и заворочалась, чуть скривившись от занывших ссадин, а Марина облегченно выдохнула — всю дорогу она внимательно следила за подругой, и в какой-то момент ей даже показалось, что Лика теряет сознание. Но нет, вроде не теряет. По-хорошему, надо ехать сейчас в участок и писать заявление на того, кто ее так разукрасил. По-хорошему, Лике в травмпункт бы надо, чтоб засвидетельствовали и синяки, и ссадины, и… Черт, да что угодно там еще может быть! И разрывы, и инфекция…

— Меня не насиловали, успокойся, — не открывая глаз, вдруг проговорила Лика, почувствовав внимательный взгляд, блуждающий по ее телу в поисках улик.

— Даже если и так, все равно нужно сообщить в полицию.

— Нет.

— Я не понимаю, почему ты так упрямишься? Ты боишься, что ли? Тебе угрожают? Лик, скажи хотя бы мне — все проще будет найти выход! Не молчи только, слышишь!

— Марина, успокойся, никто мне не угрожал. Я все тебе расскажу, но давай не сейчас, не мучай меня.

— Конечно, расскажешь, — нервно передернула Марина плечами. — Куда ж ты денешься? Ты же понимаешь, что если я не услышу сегодня внятных объяснений, то завтра подниму на уши всех, включая твоего папочку.

— Ты обещала мне молчать.

— И что теперь? Мне ждать, пока тебя прибьют непонятно за что?

— Хотели бы прибить — уже прибили б. Марин, не заставляй меня жалеть, что позвонила тебе, ладно?

***

В гостиницу Власов вернулся глубокой ночью. Краем глаза заметил машину Олега на стоянке и даже в глубине души обрадовался — вот сейчас, в эту минуту, когда руки до сих пор чешутся кого-нибудь удавить, от дружеского плеча и крепкого алкоголя Макс не отказался бы.