Верь только мне (СИ)

Если любишь — отпусти, иногда так лучше…

Виолетта, блять! Не приведи ни одна высшая сила к тому, что ты с такой же мыслью решение о расставании приняла. Ты ведь могла, глупый трусливый Олененок. Могла же?

Нет, нахрен! Это моя больная фантазия до сих пор отказывается верить в то, что она меня просто не любит, вот и придумывает теории заговора.

— Вильгельм!!! — очень настойчиво выкрикивает тетя уже из машины, вырывая меня из мыслей.

Смотрю отцу в глаза, прощаясь.

Напоследок киваю ему примирительно.

— И тебя, даже если тебе так не казалось, — доносится мне в спину голос отца сквозь хруст свежего снега под моими ботинками.

Всполох противоречивых эмоций накрывает. Замираю на десятую долю секунды, но лица повернуть не решаюсь. Делаю вид, что не расслышал и просто шагаю прочь.

Поздно. Слишком поздно это все.

-----

С неба щедро валит, и трасса похожа на серое месиво. Всю дорогу до аэропорта тянемся в пробках, тетя причитает, что мы опоздаем, а я полностью отключаюсь от реальности, глубоко погружаясь в свои мысли.

В самолете первым делом вставляю в уши наушники, отсекая любую попытку со мной общаться.

Когда же самолет набирает высоту, то я удаляюсь в уборную, попросив стюардессу подготовить мое место ко сну. Рейс ночной, мы летим бизнесом. Тетя уснула еще на взлете.

Вернувшись, сразу заваливаюсь в разложенное кресло и поднимаю перегородку.

Накрываюсь тонким самолетным пледом с головой, выкручиваю музыку до предела, что даже всепроникающий рев турбин перекрывает.

Остаюсь наедине с собой.

Один. Как обычно. Ничего не изменилось, только душа в клочья и кости переломаны.

Закусываю кулак, ощущая неминуемо подступающую волну боли.

Сука. Как же хуево. С какой стороны не прокручивай.

Мне горько за судьбу родителей, которую не переписать.

Мне хуево быть отвергнутым Виолеттой.

Мне пиздец как непросто переварить мысль о своем происхождении.

А еще я ненавижу себя за то, что не додумался всерьез взяться за Лиса сразу, позволив этому всему случиться.

Я в ахуе от того, что лечу вникуда, и мне внезапно жалко своих просранных лет и посланных чувств.

Последние источники света в кабине гаснут, и я наконец даю выход эмоциям. Просто реву. как сука, беззвучно трясясь.

Обесточен. С корнем выкорчеван.

Моя изодранная душа тащит бренное тело, чтобы оно попыталось прижиться на новой почве.

Открываю фотку Олененка, где она в своей салатовой шапке, которую я заскринил в какой-то из тех немногочисленных дней, когда у нас все было хорошо. Я любил тебя! Любил!!!

Пепелище внутри вздымается стеной черной злости, и в порыве я удаляю единственную ее фотографию. Удаляю ее и из хранилища и из корзины. Нахуй. Довольно того, что ее глаза вытатуированы у меня на сердце. Как и ее прощальные слова.

Пацан во мне воет навзрыд. И я понимаю, что он умирает. Вместо него во мне кристаллизуется новая личность. Повзрослевшая, со шрамами и без чувств. Напрочь.

Умываясь последними каплями собственного бессилия, клянусь себе, что приземлившись, как раньше уже не будет.

Глава 51. Виолетта

— Держи, я взял твой любимый! — Миша протягивает мне бумажный стаканчик капучино с двойной порцией эспрессо. — Только осторожно, он еще бурлит, — улыбается заботливо.

— Спасибо, а то меня вырубает, — тянусь к жизненно необходимому напитку.

— Опять тетради всю ночь проверяла? — спрашивает сочувственно.

— Пришлось, перед новогодними каникулами учителя как с цепи сорвались, школьников валят, а репетиторам разгребай.

— Тогда на тебе еще и печенюху, углеводы полезны для работы мозга, — выуживает из кармана упаковку шоколадных крекеров со сливочной начинкой. — Но не полезнее полноценного сна.

— О, не откажусь, — хватаю одну штучку и сразу сую в рот. — Ты поистине лучший коллега, который встречался мне за мою непродолжительную карьеру!

— Всего-то подкормить надо было, и уже такие комплименты! Так у меня там и колбаса в холодильнике есть и йогурт позапрошлогодний, — ржет.

— Вкуснее тебя меня кормит только брат, правда, — смеюсь, чуть не выплевывая крошки.

— Ты просто маленькая, мужчинам хочется тебя накормить, чтобы ветром не унесло.

Миша — симпатичный двадцатидевятилетний парень под два метра ростом с короткой стрижкой на светлые волосы, мой соратник по цеху.

И цех — это не для красивого словца. Уже месяц я работаю в отделе контроля качества на заводе по производству консервов.

Вот так неромантично закончились мои поиски вакансий.

Ни одни университет, колледж или школа не нуждались в преподавателе химии под конец года, все стаки давно заняты. Пришлось идти на завод. Маленький, в черте города, но завод.

В довесок к основной работе в белом халате на производстве, я выставила анкету на сайте репетиторов. Набрала себе с десяток учеников на дополнительные занятия, тем самым загрузив каждую минуту своей жизни по полной.

Так мне удается не думать.

— Подбросить тебя до дома, Виолетик? Мороз лютует! — спрашивает коллега, когда мы в конце смены раскладываем мелкое оборудование по ящикам для стерилизации. — Мне как раз по пути.