Верь

Голос не слушается, надеюсь, что его заглушает вода в кране. Стараюсь расслабленно опустить плечи, придать себе непринужденный вид. С охотниками как-то держалась, с ним должно быть полегче, ведь это моё решение — скрыть проблему, а не решить ее.

— Мне послышалось или ты и правда входишь в роль настоящей жены язвы? — слышу его глумливую реплику, сопровождаемую хлопком закрытой входной двери.

Слышен шум пакетов, на который я собственно и оборачиваюсь. Вижу мобильный телефон, который спрятать забыла. Выдерживаю руки в пене с умывальника, пытаюсь хватить аппарат, но тот предательски выскальзывает, оказываясь чуть ли на краю столешницы.

— Надо же, а я думал это ламинат, а оказывается паркет, — комментирует мой оборотень с насмешкой. — Слушай, может ты теперь всегда будешь так выполнять мои просьбы? Кто же знал, что ты настолько послушная…

Он заваливается в гостиную, почти до верху заваленный пакетами, не видит, как я в один прыжок оказываюсь возле края и прячу телефон за спиной. Понимаю, что избавится от него незаметно сейчас не смогу, а спрятать, когда на мне одна лишь простынь вообще нереально. Запрыгиваю на столешницу, пока он опускает пакеты на пол. Прячу мобильный за спиной, стараясь освободить руки и позволить себе не волноваться по этому поводу.

— Я? Послушная? Похоже ты меня с кем-то путаешь, — улыбаюсь, заводя ногу за ногу.

Как будто угадываю, его голодный взгляд проходится по ногам к животу, а затем небольшой гульке связанных концов простыни над правой грудью.

— Действительно, ты же у меня плохая девочка, — на его лице появляется знакомая улыбочка, он даже делает шаг в мою сторону и вдруг останавливается.

Я чем-то выдала себя? Лицом, да? Иначе от чего его взгляд сменился, и улыбка растаяла, как только наши взгляды встретились. Глаза, они точно красные.

— А, это? Мыла посуду в глаза попала жидкость для мытья посуды, — отвечаю на вопрос, который он даже не задал, улыбаюсь, пожимая плечами, словно это мелочь.

Кай продолжает молчать, но судя по плечам и мимике напряжен до предела. Делает ещё шаг ко мне, и я в страхе ещё больше натянуто улыбаюсь. Слегка откидываясь на столешницу, так что бы не увидел мобильный телефон.

— Жглось сильно, думала умру. Ты так и не ответил, где был? Мог бы хоть как-то дать о себе знать, я переживала между прочем.

Пускай тон моего голоса легкий и ненавязчивый, внутренне напрягаюсь в ответ на то, как он напряжен. Кажется, так было и раньше, стоит ему вспылить, и я тоже завожусь и наоборот, мы как будто передаем друг другу свое эмоциональное настроение. Хочу побыстрее закончить говорить, под таким его пристальным взглядом просто невозможно что-то скрыть.

— Вот только не говори, что паранджу долго искал или вообще продавщиц соблазнял, сам знаешь, что я с тобой за такое сделаю!

Улыбаюсь показывая ему кулак, но моя улыбка тает, рука опускается, все это причиняет мне большую боль. Похоже у меня не получится сделать вид, что ничего не знаю. Начинаю часто моргать, сдерживая такие не прошеные слёзы, а потому и отворачиваюсь слегка, сжимая руками простынь.

Он делает шаг ко мне вплотную, а затем закрывает глаза. Смотрю на его лицо в этот момент, на то, как дергаются ноздри, вдыхая воздух. Он нюхает меня или пытается успокоиться? В любом случае, это действие слегка оскорбительно, ведь я ничего не сделала, ничего ещё не сказала. Его руки упираются в столешницу, касаясь моих ног. Лицо так близко, но голова слегка опущена, так что чувствую его дыхание в области шеи. Мы не смотрим на друг друга, не разговариваем, только молчим, находясь слишком близко друг к другу. Закрываю глаза, давлю желание сказать что-то первой. Кай первым отстраняется и то только для того что бы показать мобильный телефон. На его лице ироническая улыбка, более чем уверена — защитная реакция.

— Так вот чем ты на самом деле занималась? — крутит мобильный в руке, с той же ноткой призрения и обиды в голосе, что я слышала от него раньше. — Обыскивала мою квартиру?

Он делает ударение на слове «моя», такое явное, как обидное. Совсем недавно она была «нашей». Все было нашим, потому что он мой, а я его. Знаю, что это попытка защититься, потому что он так и раньше делал, но это не дает права так говорить. С моих губ почти срывается какая-то колкость, но в последний момент понимаю, что использую совсем другое «оружие». Мои губы дрожат, по щекам текут слёзы, при том что знаю, что выгляжу жалкой, я и хочу сейчас выглядеть такой, хотя куда правильней было бы сразу накричать на него. Правильно, но я больше не поступаю так, а делаю то, что хочется. Сейчас я хочу его объятий, а не злых слов, не защиты, которая от меня почти бесполезна. Его хватает всего секунд на двадцать, пока я выпускаю свою боль позволяя себе рыдать перед ним. Понимаю, когда этот момент наступает раньше, чем он пытается меня обнять. Слёзы вытираю рукой, пока протягиваю вторую и требую, а не прошу: «отдай». Знаю, что сейчас увижу в его глазах, потому и не смотрю в них, только на мобильный телефон. Он возвращает его, поколебавшись долгие секунды, а затем отходит подальше.