Вера

Капли жидкого золота, словно дождь, падали на ладони и лицо. Они были тёплыми и лёгкими, словно не золото вовсе, а обычная вода, покрашенная в непривычный цвет. Но нет, Ромунд точно знал, что это золото, и оно падает из удивительных фиолетовых облаков каждый день. Только почему оно такое тёплое? Почему не обжигает? Почему не оставляет ран? Золото… Оно прекрасно в мечтах. Оно несёт добро во снах. И здесь, в Мире грёз, подёрнутом сладкой дымкой забвения, золотые капли падают на высокую и гордую траву, дабы росой впитаться в землю. Капля за каплей. Солнце кажется таким близким, что стоит прикоснуться, и лучи заструятся по ладони. Золотые ручьи…

– Ромунд, – донёсся тихий оклик.

Юноша оторвал взгляд от неестественно большого светила и посмотрел в сторону, туда, где ровные, словно плиты, поля, уносились в даль.

Там Эмми. В лёгкой белой вуали машет рукой.

– Ромунд! – нежно зовёт она, и юноша начинает медленно двигаться к ней. Скорей к ней и только к ней! Но почему? Разве она так ему нужна? Разве…

– Ромунд! – раздался резкий крик над ухом, и юноша очнулся. Над ним стоял Харгул и интенсивно тряс его за плечи. – Вставай! Привал окончен. Скоро сходим с тракта в джунгли на соединение с Сюреалом.

– Да, да! Сейчас! – ответил Ромунд, протирая слипшиеся за короткий сон глаза. Сколько он проспал? Час, два?

– Три, если быть точнее, – сказал Марти, собиравший свою походную торбу. Видно Ромунд пробормотал последнее в слух.

Солнце только-только показало первые тусклые лучи из-за горизонта, и вокруг стояли сумерки. Тринадцатый легион постепенно готовился к выступлению.

– Лучше поторопись, Ромси, – улыбаясь, бросил Шип. Он стоял над Ромундом, медленно затягиваясь из трубочки. Торба уже висела у него за плечами.

Ромси… Значит Эмми успела проболтаться.

Ромунд как можно быстрее запихнул в торбу походную миску да ложку. Надел снятые на сон сапоги, подвязал пояс на робе, и через несколько минут подтягивания ремней на торбе стоял рядом с Шипом, опершись на боевой посох.

– Табачку? – спросил Шип, смачно затянувшись.

– Нет, не думаю, – махнул рукой Ромунд. Утренний воздух был поразительно свеж, и юноше не хотелось убивать бодрящую силу природы этой гадостью. Хотя, как говорят ветераны, на войне без доброго табака всё равно что мужик без… Ну в общем, это не стоит особого внимания…

– Ещё пару минут и тронемся! Будьте готовы, – крикнул Харгул.

– Так точно-с! – сказал Шип и отсалютовал десятнику, чем сорвал пару улыбок окружающих.

– Я тебе пошучу! – рявкнул Харгул, роясь в своей торбе.

– Эх, хорошо! – сказал Шип, разводя руками в сторону. Легион расположился близ Умрадского тракта на невысоких холмах, с которых открывался прекрасный вид на окружающую природу фебовских земель.

К югу весь обзор, на который хватало глаз, закрывали густые джунгли кокосовых и банановых пальм, зарослей папоротника, различных плющей, цветущих пышным и ярким колоритом красок и безумного количества кустов всех видов, волшебных трав и низкорослых деревьев. Они растягивались по холмам к востоку, образуя кольцо и заключая в себя огромное озеро Тандра или Алмазное озеро, по чьим берегам россыпью лежат драгоценные камни всех мастей. Чуть правее Ромунда, к юго-западу, высились пологие склоны Алтынских гор, изрезанных колеями горных ручьев. Эти богатые металлами скалы уходили далеко к югу, где совмещались с кольцом Баргских гор, чьи высокие острые пики, покрытые снежными шапками, видны даже отсюда. На самый же восток уносилась, петляя по невысоким холмам, лента Умрадского тракта, уводя к мрачным и загадочным землям варваров.

– Что застыл-то? – спросил Шип, с размаху хлопнув Ромунда по плечу.

– Красиво…

– Да, красиво… отсюда, – уточнил Шип. – Мне совсем не улыбается перспектива ползти по этим джунглям. Там нас перебить, как мух…

– Перестань паниковать! – укоризненно сказал Альма. – На то мы и маги, чтобы разведку вести не боем.

– Ага, будто в те экспедиции шли одни зелёные. На сколько я помню, там погиб цвет магистрата.

– Не цвет, а просто сильные маги! – перебил Харгул. – И вообще закройте рты. Пару болтливых из третьего полка уже оставили без обеда на трое суток. Больше головой думайте, и про себя мысли оставьте. Вернёмся из похода и обсуждайте сколько угодно. А сейчас война, и мысли только о победе!

– Как же можно достичь победы, не размышляя о грядущих событиях? – спросил Ромунд, посмотрев в глаза Харгу.

Десятник не отвёл взора, и, уперев руки в бока, сказал:

– Думает за тебя начальство, солдат. Они голова – ты руки и ноги, усёк?

– Вот тебе и власть народа… – пробурчал Марти.

– А ты не народ. Ты боец! И знаешь это не хуже меня. Мы исполняем приказы и умираем из-за этих приказов и всё тут. Попробуй расшевелить гнездо, и отлаженный механизм от тебя и мокрого места не оставит. Всё, всем заткнуться. Кто сейчас хоть слово – того без обеда!

Ответа не последовало. Мало кто видел Харгула таким раздражённым. Да и было отчего. Десятник отлично понимал, на что шли тысяча двести молодых ребят, таких же, как он.

– Стройся! – приказал Харг.