Вера и Пламя

- Все мы семья, - мягко сказала Зу, - все мы сёстры, если не по крови, то по сути.

Верити покачала головой.

- Я благодарна вам за то, что составили мне компанию, но орден не зря отправил нас на дальние луны. Палатина сможет обойтись на время без меня, но не без вас.

Она взяла у Зу сумку и кратко поклонилась обеим.

- Аве Император, сёстры.

Сестра Госпитальер достала из кармашка чёрный траурный платок и повязала им шею.

Прощаясь, Инара слегка прикоснулась к руке сестры.

- Мы будем молиться за неё, - пообещала она, - и за тебя.

- Аве Император, - сказала Зу, когда люк уже начал подниматься.

Спускаясь с посадочной площадки, Верити обернулась лишь раз, только для того, чтобы увидеть, как грузовой шаттл на столбе жирного дыма поднимается в светлеющие небеса. Она отряхнула красный подол мантии и направилась через порт, сжимая в руке пачку документов и множество дозволительных печатей.

Выйдя за ворота порта, она обнаружила стоянку кабельных экипажей. Их водители, завернутые в пыльные тряпки, скрывались в облаках табачного дыма. У Верити были имперские деньги, она думала заплатить ими кому-нибудь, но никто даже не посмотрел в её сторону. Вместо этого, водитель головного экипажа опустил на глаза решетку и жестом подозвал Верити к своему транспорту. В своей открытой кабине человек надавил на рычаг, шестерни жалобно заскрежетали, и угловатый вагон двинулся по длинному виляющему бульвару.

Множество кабелей змеились под поверхностью дороги, пересекали каждую крупную магистраль города, завивались в бесконечные петли. У вагонов были зубцы на колесах, которые сцеплялись с проводами и замыкались, позволяя технике передвигаться без собственного источника энергии. Это поддерживало воздух города чистым от выхлопных газов и шума машин, заменяя это на постоянное шипение и грохот такси, преодолевающих кабельные борозды и стрелки. По улицам Норока путешествовали металлические экипажи, размерами от маленьких такси до огромных приземистых тягачей и трёхэтажных автобусов. Только богачи или церковь могли позволить себе такое.

Из наставлений Верити знала, что законы Невы запрещают каждому, кроме представителей Императора лично, а именно: Арбитров, Имперской Гвардии и Экклезиархии, – использование транспортного средства с реальной свободой движения.

Она никогда раньше не была на Неве Прайм. В течение всех тех месяцев, что Орден Безмятежности помогал бедным и несчастным на внешних лунах, Верити ни разу не была на этом мире благочестивого служения. Луны были пустынными местами, все и каждая. Целые планетоиды были отданы под шахты отливки или глубокие скважины геотермальных станций. Всезаполняющая промышленность оказалась настоящей болезнью. Не удивительно, что сама Нева была настоящей жемчужиной, размышляла Верити, в то время как все до последней йоты промышленные отходы и машиностроение оставались на спутниках вокруг неё.

Её везли через торговый район, и в витрине магазина она заметила отражение своего лица. Безупречная кожа и янтарные волосы не могли скрыть грусть в глазах: вся её красота была разрушена печалью, скрывающейся в них. Владельцы магазинов уже разворачивали торговлю: складывали высокие стопки восковых молитвенных свечей, капюшоны кающихся, листы пожертвований и иконы, отлитые из смолы. Несколько раз в воздухе свистнула плеть, но, возможно, это были всего лишь кабели.

Кабельный вагон с грохотом миновал платформу с высокой кучей - мажется - мешков с трупами, быстро проехав её. На проспекте, в окружении священников в блестящих регалиях, переходила перекресток толпа побритых наголо, бледных и словно бесполых[кастрированных?] юнцов. Когда экипаж снова двинулся, водитель задействовал электрический провод в дороге, чтобы регулировать движение.

Верити вздыхала, ощущая каждый вздох подобно ножу в груди. Темнота переполняла её. Пустота внутри неё отдавалась эхом, словно всё, что составляло её, было осквернено и уничтожено. Снова слёзы кольнули глаза, и Верити тяжело вздохнула, безуспешно пытаясь сдержать их. Через тонкие занавески вагона она увидела виднеющийся вдалеке монастырь Святой Катерины, и тогда женщина позволила себе отдаться горю, грызущему её изнутри, приглушая всхлипы чёрным платком.

Они похоронили сестру Лету в мемориальном саду, в светлом и богатым растительностью месте на южной стороне монастыря. Он начинался у стены здания и занимал всю круглую террасу перед широкой аркой главного входа в часовню. Посреди сада высилась статуя Святой Катерины, облаченной в броню серафимок. Она стояла, точно собираясь соскочить со своего постамента и взмыть в небеса, а из прыжкового ранца у неё на спине выходили искусно вырезанные извивающиеся струи огня и дыма.