Вера и разум. Европейская философия и ее вклад в познание истины

Эта общая причина самоутверждения и потери себя – утрата или значительное ослабление в человеке религиозного чувства, то есть убеждённости в существовании Высшего Начала, на котором только и держится всё, что есть. Эта убеждённость именуется верой, и тот, кто имеет веру, слышит слова этого Начала: «Без меня не можете делать ничего» – и знает, что слова эти истинны. Когда религиозное чувство пропадает и человек перестаёт ощущать присутствие в мире Высшего Начала как источника жизни, он поневоле начинает искать этот источник в самом себе, а поскольку его там нет, после бесплодных поисков бывает вынужден вверить свою судьбу внешнему порядку вещей, уже безличному. Ибо угадать в этом порядке устанавливающую его Личность может только религиозное чувство, а его в данном случае нет.

Древние греки в сравнении с окружающими их народами были малорелигиозны. Да, у них был целый пантеон богов, но это были те же люди, только более могущественные и вдобавок бессмертные. Сходство с людьми у них было не только внешнее, но и внутреннее – в них бушевали те же страсти и похоти, что и в нас. Поэтому культ эллинских богов был, в сущности, культом человека. Обожествление человека эллинской цивилизацией нашло яркое выражение в учреждении ещё в VIII веке до нашей эры все-греческих Олимпийских игр, победители которых чествовались как небожители, и им возводились статуи. В общем, факт малорелигиозности древних греков не подлежит сомнению, а ведь эти греки были древними, а значит, по нашим понятиям, должны были быть весьма религиозными. Почему же они стали таким странным исключением? Может, на них как-то повлиял в этом отношении климат, а может, социальные факторы? Или этнические особенности?

Перебирая в уме возможные причины малорелигиозности эллинов, мы сами уподобляемся им по своему маловерию: ищем причины материальные и рациональные. А почему бы не предположить, что это сам Бог попустил грекам стать неверующими, чтобы посмотреть, каковы будут результаты? Согласитесь, что нам трудно сделать выбор в данном вопросе между «естественным» объяснением и «вышеестественным». А это значит, что мы до сих пор так и не определились в самом главном, пытаемся сесть между двух стульев и служить двум господам. С одной стороны, мы вроде бы возвращаемся к вере предков, в церковь стали ходить и даже причащаться, а с другой стороны, никак не становится для нас абсолютно бесспорной реальностью Творец и Вседержитель мира, чья воля превыше всех «законов природы», и Кто один, в конечном счёте, управляет всем происходящим в природе и в человеческом обществе.

Если же мы хотя бы на несколько минут определимся, приняв постулат, что история вершится на небесах, то перед нами начнёт вырисовываться весьма любопытный сюжет.

За тысячу лет до Рождества Христова Бог избирает некий европейский народ и отпускает его от Себя на длинном поводке: пусть погуляет без Наставника, поживёт собственным умом и другими способностями, которые Я вложил в него при сотворении и которые он называет «природными», и продемонстрирует и себе самому, и другим народам, и последующим поколениям, чего можно добиться, обособившись от Меня и не слушая Моих подсказок.

Сегодня, когда прошло столько веков после окончания этого «эксперимента», мы хорошо знаем, чего добились малорелигиозные эллины, каких горизонтов достигли в своём автономном плавании. Главное, что они открыли для себя и для всех, – это огромную, до того не оценённую силу человеческого интеллекта. Как актёр при отлучке суфлёра из его будки вынужден мобилизовать всю свою фантазию, в результате чего обнаруживает в себе дотоле неведомые ему дарования, так и древнегреческим мыслителям, потерявшим связь с источником Откровения, пришлось предельно напрягать свой собственный ум, вырабатывая весь его ресурс. Благодаря этому сокровищница человеческого знания обогатилась философией элеатов и Платона, геометрией Евклида и логикой Аристотеля. Повышенный интерес к человеку, занявшему у эллинов центральное место в мироздании вместо Бога, вызвал к жизни виртуозное искусство скульптурного портрета, а также не утратившую интереса и в наши дни «греческую трагедию», впрочем, чересчур навязчиво подчёркивающую неотвратимость рока.

Остальные плоды секулярности эллинской цивилизации были горькими, и в конце концов античный мир ими отравился.