Вера и террор. Подлинная история "Чёрных драконов" [СИ]

— А помнишь, как последний раз дрались? — бодро выкрикнул Тремор, пытаясь разрядить обстановку. — Их толпа, а нас пятеро! И тут из-за угла с криком: «Smoke on the water, Fire in the sky…» — выскакивает Безликий и укладывает половину из огнемета! Стоит — довольный, и тут замечает: «Что-то у огнемета резервуар дымится…» А Кэно покосился на него и был в шоке. «Ты идиот! Выкинь его на хрен! Сейчас как долбанет!» Ну, Безликий Кэно послушал — выкинул его в самую гущу врагов. Полздания разворотило к чертям!

Кэно беззвучно засмеялся. Кира тоже чуть заметно улыбнулась, чувствуя, что ему легче.

— Ты еще тогда надел мне на безымянный палец кольцо от гранаты, — вспомнила она.

— Но Безликий, конечно, дал жару! — не мог угомониться Тремор. — Братан, как ты вообще стал таким психом-взрывателем?

— Ну, как вам сказать? — заговорил Безликий, скромно молчавший все это время. — Я родился и вырос в небольшом поселке в России. Это была прекрасная местность: лесок, речка… Проблема в том, что там осталось очень много снарядов после Второй мировой. Мне было около двенадцати лет. Мы с пацанами часто бегали в тот лес. И нашли мину. Долго рассматривали, пытались разобрать, пока мне в голову не стукнула бредовая идея: «А давайте ее подожжем». Распалили костер, кинули эту хреновину туда, сидим час — ни черта! Тут кого-то из пацанов домой позвали, мы с ним ушли. Только вышли из лесу — она как рванет! Тогда никто не знал, что это мы, только слухи ходили о том, что какие-то придурки мину подожгли. А вот потом… На речку с теми же пацанами пошли — раков ловить. Я нырнул, смотрю — дурында какая-то между камней. Достаю — граната. Стою, спрашиваю: «Пацаны, чего делать?». У них на лицах шок. «Ты придурок! Выкинь ее к черту!». Я в реку кинул… Потом, помню, стоит передо мной злющий мужик из МЧС, допрашивает: «Где ты ее взял?». Я показываю на кратер, где раньше дно реки было: «Там». Он: «Где именно?». Я весь дрожу от страха: «Ну, вон там». Он как заорет на меня: «Малой! Ты что, не вкурил, что где ты взял «там», это все уже здесь!». Тогда мужик один — бывалый военный — заступился за меня. «Ты чего, не понимаешь, что пацаненок ни в чем не виноват?» — говорит. Меня отпустили. Кинул мне этот из МЧС вслед: «Иди уже, террорист». Местность потом тротилом чистили… А я… Да что я? Все любят смотреть на огонь, так? Я всего-навсего люблю его чуть больше, чем все остальные. Всего-то.

— Да, оригинальная ты личность, — с иронией улыбнулась Тасия. — А каким ты пришел в клан? Красавцем! Завидная фигура, светлые волосы до середины спины, строгие ровные брови, быстрые зеленые глаза… А теперь? Куртки и свитера под горло, черный шарф и перчатки при любой погоде и закрытое всем, чем можно, лицо. Из-за любви к огню и взрывам все тело в шрамах и ожогах. Не жалеешь?

— Ничуть, — сипло утвердил Безликий.

— Что тебя удивляет? Каждый из нас, — грустно заключил Кэно, — здесь по-своему дурью мается! Каждый по-своему с ума сходит.

— Кэно, а что с этим белобрысым будем делать? — спросил Джарек.

— Обучать его, а что? — приказал главарь.

— А он справится?

— Не справится — подохнет, не захочет дохнуть — справится! — бросил Кэно и вышел из кабинета.

Хотелось выпить. Но его почему-то начало подташнивать.

Только ему было известно, как эта война окончательно измотала его. Лишь он знал, как он устал.

7. Ставки сделаны!

— «Хотя под анархизмом обычно понимают насильственное, антигосударственное движение, на самом деле анархизм — намного более тонкая и полная нюансов традиция, чем простая оппозиция государственной власти. Анархисты противостоят идее о том, что власть и доминирование необходимы для общества, и вместо них предлагают более кооперативные, анти-иерархические формы общественной, политической и экономической организации». Л. Сьюзан Браун, «The Politics of Individualism», стр. 106», — Кэно подкинул газету вверх, и она упала посреди стола, на ее страницах проступили пятна от разлитого на столе пива. — Очевидно, «Веселый Роджер» просто пытается изобразить нас в хорошем свете.

— На какой черт им это надо? — ударив кружкой пива о деревянный стол, возмутился Джарек. На лице Кэно сверкнула улыбка, он развел руками и ответил:

— Все просто. Газета «Веселый Роджер» — не периодическое издание. АЧК, или, если быть точным, Анархический Черный Крест, выпускает ее тогда, когда нужно проинформировать общественность о попавших в беду анархистах. Думаешь, народ будет жертвовать деньги на нас, если написать всю правду?

Джарек осушил кружку пива, с грохотом поставил ее на стол и, скрестив на груди руки, пристально взглянул в глаза главаря.

— А в чем правда? — вызывающе спросил он.

— В том, что моя политическая теория не базируется на каких-либо возникших до меня взглядах. Я продолжил строить теорию анархо-экстремизма, созданную сэром Уехибой.

Лоб Джарека изрезали глубокие складки, он серьезно задумался. Кусая губы, он расчесал пальцами свои редкие волосы и проговорил:

— Странно, за все эти годы я ни разу не слышал этого от тебя.

Кэно засмеялся.