Вера и упование

Хотя упование на Всевышнего — это обязанность, относящаяся к сердцу человека, и из нее вытекают практические заповеди, такие, например, как необходимость воздерживаться от действий, направленных против другого человека, — тем не менее обязанность упования содержит в себе еще аспекты, налагающие ограничения также и на усилия, которые разрешены человеку в материальной сфере, иногда запрещая эти усилия или определенные средства в рамках этих усилий. Мы обязаны продумывать заранее все наши действия, — согласуются они с упованием на Всевышнего или нет. Сказали благословенной памяти наши мудрецы (мидраш Берешит раба, гл. Микец), что, когда Йосеф попросил начальника виночерпиев, чтобы тот вспомнил о нем, выйдя из тюрьмы (Берешит 40:14), то было похоже, будто Йосеф пренебрег упованием на Всевышнего. Говорит далее мидраш: «Счастлив муж, сделавший Г-спода упованием своим…» (Теилим 40:5), — это Йосеф, а то, что сказано далее в стихе: «…и к надменным не обращался…», — говорит о том, что из-за своей просьбы, обращенной к начальнику виночерпиев, провел Йосеф еще два дополнительных года в тюрьме. Другими словами, Йосеф знал, что спасение из тюрьмы не зависит от его усилий, но исключительно от одного Всевышнего; однако он знал также, что человек, когда ему что-либо нужно, обязан предпринимать усилия и не полагаться на чудеса, и потому счел себя обязанным воспользоваться предоставившейся возможностью — и обратиться с просьбой к начальнику виночерпиев. Проблема, однако, в том, что людям гордым и высокомерным, подобным тому египтянину, несвойственно помнить просьбы и помогать, и потому прибегать к его помощи было бесполезно, и только отчаявшийся человек способен на это, ибо такой человек делает все, что может, даже вещи заведомо бесполезные… Однако тому, кто уповает на Всевышнего, поступать подобным образом не к лицу; нет на то ни малейшей обязанности; и неуместная эта просьба сокрыла лишь, подобно облаку пыли, сияющий ореол веры и упования… И, поскольку в упомянутом действии не было обязанности, оно было запретным. Надо помнить при этом, что наши мудрецы имели в виду само действие, но не ставили под сомнение, не дай Б-г, качество упования Йосефа, который, конечно же, знал, что нет никакой помощи от человека, но только лишь от руки Всевышнего; но решение Йосефа, что он обязан обратиться к начальнику виночерпиев, не было верным, по мнению наших мудрецов, ибо тот египтянин был из числа гордых и надменных. 7

И еще следует отметить, говоря о качестве упования на Всевышнего, что обладатель этого качества удостаивается духа святости, и также сопровождает его дух мощи и мужества, оповещающий его, что он действительно удостоится Б-жественной помощи, как сказал об этом царь Давид, да пребудет мир с ним: «Если встанет против меня лагерь (вражеский), не убоится сердце мое; если пойдет на меня (враг) войной — и тут уповаю я (на Г-спода)» (Теилим 27:3). Как и в какой мере может удостоиться этого человек, — зависит от его духовной ступени и достигнутой им степени святости. Часть 3 1

Моральные нормы и обязанности иногда представляют собой одно целое с постановлениями по алахе (еврейскому закону), и тогда алаха определяет, что является запретным и что — разрешенным в сфере морали. Пример тому мы находим в Талмуде. Сказали наши мудрецы (Бава батра 21б), что учитель, обучающий Торе маленьких детей, не имеет права выдвигать по отношению к другому учителю, пришедшему искать заработка в том же месте, претензию, что тот лишает его источника существования.

В какой-то город, где есть свои учителя, вдруг пришли новые, из других мест. Горожане, которым свойственно, как и всем людям, тяготиться старым и набрасываться на все новое, стали дружно нанимать новых учителей, и прежние учителя пострадали. Обиженные преисполнились ненависти в сердцах на своих новых гонителей, и ненависть эта побудила их искать поводов для всяких вздорных обвинений, и приучили языки свои злословить на врагов, и так, переходя шаг за шагом от одного злого дела к другому, выступили с ложными обвинениями, пытаясь возбудить жалость горожан к себе из-за жестокости пришельцев, и умножили скандалы и ссоры, мстя своим врагам по мере сил.

Между тем, если бы только в нашей ситуации алаха была бы на стороне «обиженных», и они имели бы право в соответствии с законом воспрепятствовать пришельцам, то в их действиях не было бы греха. Напротив, в роли грешников, восстающих против закона, полученного нашим учителем Моше на горе Синай, оказались бы новопришедшие, и во всех действиях против них не не было бы запрета на спор, злоязычие, напрасную ненависть, — а была бы только заповеданная война с целью водворить закон и порядок.