Вера и жизнь

Не менее, чем с армией, история страны и народа связана со школой. Недаром сегодня так часто вспоминают слова Бисмарка: «Войны выигрывают не генералы, войны выигрывают школьные учителя и приходские священники». Школа в России имеет во многом церковное происхождение – наряду с аристократическим. Именно при храмах и монастырях первоначально возник учебный процесс. Светская школа появилась вместе с западным влиянием, но не отменила решающей роли Церкви в деле образования и воспитания простых людей (в отличие, к сожалению, от дворянства и «служилого сословия»). В церковных школах знания, полезные в жизни, соединялись не только с изучением евангельских истин, но и с формированием целостного взгляда на мир, свойственного православному человеку. Юношество училось понимать, где у России друзья, а где недруги, почему надо защищать Отечество, каково идеальное устройство государства, какое место в жизни должны занимать деньги и материальное богатство, как выбрать супругу или супруга, какой должна быть семья, чем опасны разного рода пороки. Представления обо всем этом органично наполняют Писание и Предание, хранимые Церковью.

Образовательные тенденции, пришедшие из Западной Европы, вроде бы несли с собой универсализм и также предполагали целостное мировосприятие. Но уже с самого начала – с XVIII века – они разделили в сознании высших слоев общества православную церковность и взгляды на устройство жизни народа и государства. «Декабристы» – деятели первого в России масонско-либерального заговора – по большей части были православными людьми, но представления об идеальном общественном строе у них были антиправославными, сформировавшимися под влиянием зарубежных учителей и публицистов.

Не случайно я как-то предложил отметить годовщину путча на Сенатской площади молодежной акцией. На здании Сахаровского центра на Земляном валу много лет висел плакат: «С 1994 года в Чечне идет война. Хватит!» Я попросил православную молодежь встать напротив с плакатом: «С 1825 года либералы разваливают Россию. Хватит!» Молодые люди, правда, так и не удосужились плакат нарисовать – как водится, не хватило минимальной организованности. Да и инерция ложного благоговения перед «декабристами», чей культ талантливо пропагандировался в позднем СССР, сыграл свою роль. «Как же, они такие милые, про них фильм хороший сняли, там Костолевский играл» – такие настроения живы до сих пор…

Как ни странно, тенденцию к «разделяющему» образованию на время остановили коммунисты, причем не сразу, а начиная с позднесталинского времени. Советская школа давала целостную картину мира и социальных процессов – конечно, однобокую, закованную в рамки тогдашней идеологии, но все-таки дававшую юному человеку способность сопоставлять исторические события, эпохи, мировоззрения, экономические тенденции и делать собственные выводы. Все это очень помогает среднему и старшему поколениям наших сограждан мыслить самостоятельно. Иногда сравниваешь их с американцами и видишь, как последние практически не в состоянии критически переосмысливать западную пропаганду. Сопоставлять разные интерпретации истории и разные политические доктрины этих людей просто не научили, да и знаний не хватает.

Впрочем, в советской школе также существовал опасный перекос – приоритетными считались «полезные» знания. По сути, эта школа готовила военно-технический и инженерный персонал – с успехом большим (в городе) или меньшим (на селе и в южных республиках). Грандиозные объемы изучения математики, физики, химии подталкивали человека уже в 14–15 лет к поступлению в один из многочисленных тогда «технических» или военных вузов – и к работе на «оборонку» в институте-«ящике» или на высокотехнологичном предприятии. В крайнем случае – к посту инженера или мастера в «мирной» промышленности. Гуманитарии должны были, по сути, пробиваться в жизнь вопреки этой системе.

Я окончательно понял, что буду именно гуманитарием, лет в двенадцать – вопреки семейной традиции, полностью завязанной на «науку и технику». Физикой еще немного интересовался, математику учил из уважения к учителям – обаятельным пожилым евреям, а вот органическую химию зубрить отказался наотрез. Отшучивался формулой собственного изобретения: «Митил пропил два бутил винил, один бутил этил-бродил, два бутил бензол. В итоге реакции – ходил, трендил, попал в вытрезвил». Тройку при выдаче аттестата мне все же поставили – отчетность школы портить никому не хотелось, на что я наглым образом и рассчитывал.