Вера и жизнь

Последовательные левые и антизападные взгляды, а также исламские симпатии наверняка не добавили ему союзников в руководстве СМИ и в кулуарах власти. Телепрограммы Максима исчезли с экранов, газетно-журнальные проекты – например, интересный журнал «Смысл» – тоже прервались, и очень жаль. В преддверии новой исторической эпохи – а я убежден, что она наступает, – стране необходим свежий, глубоко «незападный» взгляд на мировые процессы. Именно таков взгляд Шевченко, сопоставляющего евроатлантические шаблоны мышления и права с опытом православного и исламского мира, а одновременно – с левой политической традицией.

В Церкви Максима также почти перестали слушать – из системных дискуссий в ней он выпал, когда перестал быть редактором «НГ-религий», а злые либерально-православные языки стали шептать о его «тайном переходе в ваххабизм». Ко многому в Церкви этот журналист, хорошо ее знающий, относится критически – что уже само по себе есть достаточная причина его выслушать. Не только же лживым дифирамбам внимать…

Дугин

С Александром Гельевичем мы много беседовали на самые разные темы – от богословия до политических проектов. Когда-то я прочел немалый массив его книг, потом – как это было у многих – они мне несколько приелись. Но, как ни крути, Дугин – один из наиболее образованных и интеллектуально одаренных людей в нынешней России. В православной среде любят спорить о его увлечениях языческой философией, другими нехристианскими доктринами. Да, увлечения эти имели место, но ни одно из них не победило в Дугине трудно обретенной им церковности. Он остается многолетним и активным прихожанином храма в Михайловской слободе, где молятся единоверцы – чада Русской Православной Церкви, сохранившие (а на самом деле обычно воспринявшие по личному выбору) старые, дониконовские обряды.

Конечно, некоторых в Дугине пугает критика якобы незыблемой «демократической» модели государства – и Дугиным пугают, на эту критику ссылаясь. Значит, всем этим людям есть чего бояться. Современная, рожденная на Западе модель государства – голый король, и Александр Гельевич прекрасно это показывает на основе исторического опыта и логического анализа.

Создать свою политическую силу Дугину не удалось – и это неудивительно, потому что по внутреннему складу он скорее затворник, несмотря на все публичные выступления. Немногочисленное окружение у него часто меняется – немногие выдерживают долгую совместную работу в сложном интеллектуальном контексте. Именно потому философ должен быть востребован властью или крупными политическими объединениями. Ему есть что предложить.

За последние десятилетия в разных кабинетах Александру Гельевичу многое обещали, но к реальным решениям не подпускали – на мой взгляд, просто показывая собственную глупость, похожую на деревенское недоверие к «умникам»: а вдруг что-то такое со мной сделают, чего я понять не смогу… Да, Дугину сложно работать в команде, но мир знает пример команд, способных вовлечь в работу даже самого незаурядного человека.

Хантингтон

За всю жизнь я, пожалуй, получил только одну взятку – американские организаторы одной конференции, ехать на которую вряд ли стоило, соблазнили меня обедом в узком кругу с Сэмюэлом Хантингтоном и возможностью полемизировать с ним в зале. Было это в середине девяностых. К тому моменту, после выхода в 1993 году статьи «Столкновение цивилизаций», а потом одноименной книги, маститый политолог стал интеллектуальной суперзвездой. Мало того что он положил конец «концу истории», провозглашенному Френсисом Фукуямой, который объявил об окончательном торжестве капитализма и «демократии» после кончины СССР, Хантингтон предсказал мощное возвращение религии в мировую политику и фактически спрогнозировал, что именно религия станет главным маркером цивилизаций, соперничество между которыми развернется в XXI веке.

Беседы за обедом и в зале меня не особо впечатлили – я увидел классического деятеля времен «холодной войны», который, при всей мощности и неожиданности прогноза, продолжал упрямо настаивать на правоте американской политической и экономической модели. Подвергать сомнению свои взгляды, устоявшиеся за десятилетия работы на госструктуры США, он не собирался ни в какой степени. Впрочем, обмен мнениями был, как водится, очень милым.

Хантингтоном в конце 90-х годов зачитывались политики и журналисты, священники, раввины и имамы – сперва на Западе и в международной тусовке, потом немного и у нас. В 1998 году я даже отреагировал на хантингтоновские предсказания уже упомянутым рассказом «Первая схватка». Увы, диалог цивилизаций, к которому много раз призывали в России, а тем более их равноправное влияние на глобальные процессы, уступает место конфликту. Похоже, Хантингтон все-таки оказался прав.

Заключение