Вера и жизнь

Проблема никуда не уходила. Наконец это начали понимать и в исполнительной власти. В 2007 году вопрос был поднят на правительственной Комиссии по вопросам религиозных объединений, которую тогда возглавлял первый вице-премьер Дмитрий Медведев. Он с самого начала, при всем понимании важности компромиссов, поддержал идею отрегулировать на уровне права передачу культовых зданий верующим. Вместе с тогдашним Министерством экономического развития и торговли мы начали корпеть над текстом закона. Главной идеей было все-таки прописать обязанность государства передать общинам верующих здания религиозного назначения и земли под ними – пусть и с массой оговорок. В ответ, как водится, начался шум. Директор Музея имени Андрея Рублева, до сих пор расположенного в Спасо-Андрониковом монастыре, заявил, что проект «носит провокационный характер». Несколько раз работа над законом откладывалась в долгий ящик – думаю, под давлением ультралибералов из экономических ведомств и «осторожных» людей из Администрации Президента, оглядывавшихся на информационный гвалт и вообще не желавших усиления Церкви. Впрочем, с шумом мы неплохо справлялись – напоминали, что речь идет об украденном. О несправедливо и насильственно отнятых зданиях, которые не должны кощунственно использоваться не по назначению – даже музеями.

После разговора новоизбранного Патриарха Кирилла с Путиным процесс подготовки закона был разблокирован. В 2010 году закон был принят Думой и подписан Медведевым – уже Президентом. Это был компромиссный текст: Церковь и другие религиозные организации фактически отказались от требования реституции всего дореволюционного имущества, а государство обязалось вернуть здания религиозного назначения – храмы, мечети, синагоги, семинарии, монастыри – по крайней мере через шесть лет после подачи заявки. О доходных домах, сельскохозяйственных землях, лесах и тому подобном речи не шло – думаю, что уже и не пойдет, хотя попытки «переделить» достигнутый тогда компромисс делаются до сих пор, главным образом со стороны музеев, не желающих терять доход (не только от продажи билетов, но прежде всего от сдачи помещений в аренду).

* * *

Нынешнее десятилетие столкнуло свободу слова и свободу творчества со свободой вероисповедания, с ценностью религиозных святынь. Причем отнюдь не верующие люди спровоцировали этот конфликт. Тексты и карикатуры, оскорбительные для мусульман, выходки в католических соборах Европы – все это имело целью «отдрессировать» религиозных людей, заставить их примириться с осквернением святынь, вообще приучить «не высовываться» и уж тем более не претендовать на общественное влияние. Католики почти смирились – лишь против легитимации «однополых браков» они выступили открыто, выйдя на улицу. Протестанты по большей части сами пытались угнаться за виртуальным «паровозом истории». Мусульмане отреагировали жестко и не всегда законными методами, что позволило недругам жестко обвинить всю их общину в «экстремизме».

Вызовы православным делались постоянно – то очередной кощунственный фильм покажут, то на выставке сосиски на кресте развесят или даже в порядке «перформанса» иконы порубят. Естественно, люди протестовали – иногда на грани законности, а то и за гранью. В любом случае легкой «дрессуры» не получилось. Я начал на разных форумах, в том числе в ОБСЕ и во Всемирном совете церквей, говорить о равной значимости свободы слова и свободы вероисповедания, интересов человека и ценности святынь, которые для многих верующих гораздо важнее земной жизни. За священные символы и предметы люди шли на смерть много раз в истории, в том числе в ХХ веке, во время антирелигиозных гонений. Для кого-то главное – человек, собственное выживание и выживание своей социальной группы, здоровье, комфорт, материальное благополучие. А для кого-то – имя Бога или пророка, священная книга, храм, икона, статуя. Или возможность жить по своей вере. Приоритеты и тех и других должны одинаково уважаться – в том числе на уровне закона. В этом смысле осквернение святыни ничем не лучше убийства.

Все эти аргументы очень пригодились во время идейной битвы, разгоревшейся в 2012 году после кощунственной выходки в Храме Христа Спасителя. Реакция на нее православных людей была просто шоком. Многие вспомнили разрушение первого храма, бассейн на его месте, наглые насмешки советских атеистов над верующими и святынями – насмешки, за которыми следовали тюрьмы, лагеря и расстрелы. Патриарх тоже отреагировал крайне болезненно: он долго не верил, что гулявший по Интернету ролик был смонтирован и что на самом деле люди в храме быстро остановили кощунниц. Слава Богу, это было именно так. Безразличия никто не проявил. Позже к Храму Христа Спасителя на молитвенное стояние, осуждающее кощунственный акт, пришло 65 000 человек – такое собрание православных верующих в Москве за 2000-е годы произошло впервые. Православных поддержали мусульмане и большинство верующих других религий и конфессий.