Вера и жизнь

В октябре 1993 года на Синоде решался вопрос, сохранять ли за священниками право баллотироваться в парламент. Отличие формировавшейся тогда впервые после революции Государственной Думы от депутатского корпуса прежних лет было в том, что она должна была носить профессиональный характер – то есть священнику надо было отойти от служения и трудиться на светской работе. Готовилось решение о том, что отдельным клирикам будет дано на это благословение.

Синод собирался в Троице-Сергиевой лавре. Ближе к концу всенощной я, сидя в гостинице, доформулировал проект решения. Митрополит Кирилл, буквально ворвавшись в номер, сказал:

– Давайте все поменяем. Я сейчас помазывал людей елеем и чуть одной бабушке в глаз не попал. Стою и думаю: двойная бухгалтерия получается! Или всем надо давать благословение, или никому.

Текст был быстро переделан и вскоре одобрен Синодом. Так родился исторический – и совершенно правильный – запрет на выдвижение кандидатур духовенства в парламент. Потом его поддержало несколько Архиерейских Соборов, хотя впоследствии из него и сделали исключение для случаев, когда в парламент или местные легислатуры могут избираться представители других конфессий, используя свои полномочия против Церкви. По сути, это исключение было сделано для Украины, по просьбе иерархов из этой страны.

С решением Синода не согласился Глеб Якунин. Он выдвинулся в Думу – и был лишен сана в полном соответствии с документом, принятым в Лавре, после чего и ушел в раскол. В парламенте он прославился в основном крайне либеральной позицией и дракой с депутатом Николаем Лысенко, в которой, правда, был защищавшейся стороной – «коллега» пытался снять с него крест как с лишенного сана. С тех пор я виделся с Якуниным много раз – на приемах в посольствах, на концертах в консерватории. Как-то раз аккуратно спросил его, сколько в созданной им неканонической группе клириков и сколько верующих.

– Фифти-фифти, – честно ответил старый диссидент.

Впрочем, в «религиозной политике» Госдумы Якунин погоды не делал. К сектам и лжемиссионерам, которых он защищал, депутаты относились плохо. Постепенно менялось и отношение к ним СМИ, особенно благодаря разоблачениям таких православных публицистов, как отец Олег Стеняев, Александр Дворкин, Игорь Понкин. Появлялись новые версии более жесткого закона о свободе совести. К 1997 году проект приобрел законченный вид, его поддержали практически все политические силы, кроме крайних либералов. В наших консультациях в Думе второго созыва по этому законопроекту удалось достигнуть полного единства представителей основных религиозных общин с депутатами всех фракций, кроме «Яблока». С последними – пожалуй, впервые – мы перешли от кулуарных разговоров к полемике в СМИ. Летом Дума законопроект приняла. В ответ началась мощнейшая информационная кампания и прямое давление с Запада. Резко против законопроекта выступили американские сенаторы и конгрессмены. По слухам, Ельцину звонил Билл Клинтон. В итоге 21 июля Президент России наложил на закон вето. В российском обществе это поддержки не нашло. Один из авторов законопроекта коммунист Виктор Зоркальцев сказал: «Россия, по сути, оказалась сегодня растоптанной». Даже либерал Александр Шохин прокомментировал ситуацию так: «Медвежья услуга Запада дала оппозиции дополнительные возможности критиковать Президента и обвинять его в подчинении давлению извне».