Вера изгоев

Иар Эльтеррус Вера изгоев

Все совпадения с реально существующими людьми или событиями случайны, роман с начала и до конца является плодом авторской фантазии

Начало разлома

День забытых когда-то преданий,
Наступает в иные года,
И проклятье седых мирозданий
Открывает нам путь в никуда.

Так случается с нами порою,
Одиночества белая нить
На дорогу забытых героев
Заставляет тебя выходить.

Проклянешь ты и веру, и бога,
Все забудешь, пойдешь не туда.
Одинокий, к родному порогу
Не вернешься уже никогда.

И останется только надежда,
Что пройдут твои злые года,
Но, увы, мой несчастный невежда,
Выбор сделан, и он — навсегда!

Одиночество — вера изгоев.
Смысл судьбы, изломанный бог.
На дороге забытых героев
Только пыль и следы твоих ног.

Тихо. Пусто. Только бесконечность. Бессмысленная, заставляющая забывать обо всем бесконечность. Ничего нет. Даже веры. Даже отголоска надежды. Мертвенно. Только короткие, злые вспышки заставляют обращать на них внимание. Но стоит ли? Наверное, нет. Ничего нет, на что стоило бы обращать внимание. Все умерло эоны и эоны назад. Пепел. Сами души превратились в пепел. Их ничего больше не интересовало, в том числе и то, что каждая вспышка обозначала гибель целого мира. Живого мира. Да еще гибель множества беззащитных мошек, которые еще не разучились верить и любить. Но что за дело до них мертвым душам? Никакого. Гибнут? Их личные проблемы. Или нет? Кто знает, некому было задуматься над этим вопросом. Иногда в пустоте что-то менялось, но она так и оставалась пустотой.

Замерцал где-то на грани мироздания робкий огонек жизни только что родившейся маленькой голубой планеты. Такой крохотной и хрупкой. Казалось, дунешь, и ее не станет, рассеется туманом, не оставив по себе даже следа. Но маленькая планета выжила, как это ни странно. Века текли за веками, тысячелетия за тысячелетиями, миллионолетия за миллионолетиями, а робкий огонек все не гас, не привлекая, впрочем, к себе ничьего внимания.

Целые эпохи прошли с тех пор, но никому голубая планета так и не понадобилась. Ее счастье — любопытство великих губит малых, а на планете тем временем родился юный разум, который так легко убить. Пока еще наивный, жестокий, хищный, не умеющий любить, но все-таки разум.