Вера изгоев

— Я уже говорил о росте серой пирамиды. — Палач вздохнул. — Если ее не разрушить, то через каких-то сто лет Земля превратится в угрозу для всей вашей вселенной. И не только. Миры, в которых выращен серый мессия, спасти невозможно, люди в них теряют души и превращаются во вместилища хаоса. Эти миры подлежат стерилизации, полной стерилизации, госпожа! Мне приходилось уже уничтожать их. Не хочу повторения. Не хочу, чтобы Землю постигла такая судьба. Не хочу, чтобы мне пришлось выжечь здесь даже намек на жизнь. Понимаете?

— А почему не хотите? — Анастасия Петровна прищурилась, внимательно вглядываясь в бесстрастное лицо мистера Гарвельта и пытаясь найти там хоть намек на чувства.

— На вашей планете слишком много людей с удивительным душевным огнем. — Он грустно улыбнулся. — Не знаю, почему так получилось, но получилось. Здешние песни сумели разбудить даже мою — давно мертвую — душу. Вот и захотел помочь. С какой стати люди Земли должны умирать во имя амбиций иерархов? Лучше я уберу этих самых иерархов. Но это нелегко сделать.

— Вы же говорили, что вам это труда не составит…

— Не составит, если полностью уничтожить иерархии. Вместе с ангелами и демонами, являющимися их покровителями и одновременно прикрывающими планету от вторжения Хаоса, который вовсе не разумен, как предположили некоторые из земных писателей. Только вот гуманнее сразу выжечь жизнь на Земле, чем оставить ее без защиты, — все равно гибель, но медленная и мучительная. Потому придется подходить дифференцированно и наказывать только виновных. За что убивать светлого целителя, лечащего людей? Или даже темного колдуна, честно совращающего неокрепшие души? Каждый делает свое дело, возложенное на него Господом.

— Даже совратитель?! — Брови Анастасии Петровны вспрыгнули вверх. — Но разве можно прощать совратителя?!

— У каждого человека есть свобода выбора, — понимающе улыбнулся Палач. — Он может выбирать, быть ему совращенным или нет. И если его душа слаба, то пусть будет совращен как можно раньше, чем падет потом, когда поднимется выше. Тогда его падение нанесет куда больше вреда. Понимаете?

— Кажется, понимаю… Отделяете зерна от плевел?

— Именно, — кивнул мистер Гарвельт. — Очень легко оправдывать свое падение влиянием среды, родителей, друзей, условий жизни. Только вот другой в такой же ситуации почему-то не падает, удерживается. Человек делает свой выбор сам, и сам же несет за него ответственность перед Господом. Людям дано то, чего не дано никому иному, — свобода выбора. Ведь они созданы по образу и подобию Божьему. Только вот кто задумывался, что значит это самое «по образу и подобию»?

— Странный вопрос… — Старая учительница нахмурилась, поняв, что не знает, что ответить. — Вы правы, как-то никогда о таком не думала…

— Вот видите? — Палач вздохнул. — В этом все и дело. Господь ведь не имеет тела, он везде, вокруг нас и в нас самих. В каждой пылинке, да что там — в каждом атоме. Он создал этот мир. Так чем похожи на него люди? Не телом же? Ответ ведь очень прост…

Внезапно до Анастасии Петровны дошло. Она нервно передернула плечами и выдохнула:

— Способностью к творчеству!

— Вот! — Палач поднял палец вверх. — Вот оно, госпожа! Вы поняли! Ни ангел, ни демон, ни кто другой не имеет этой редкой способности. Только люди. И что же большинство людей делают с собой? Рвутся к материальным благам и удовольствиям, забывая, что их век очень короток. А там ведь спросят за все. За каждую подлость и каждую жестокость. Но есть то, за что спрашивают куда строже.

— И что же это?

— Равнодушие.

— Именно по их молчаливому согласию существуют в мире и подлость, и жестокость, и предательство… — процитировала чьи-то слова Анастасия Петровна, не сумев вспомнить, кому они принадлежат.

— Да! — Палач резко кивнул. — Именно по их молчаливому согласию! Задача иерархов — заставлять людей отказываться от равнодушия. Пусть даже творят зло, но не будут равнодушными! А вот серые со своей религией денег как раз и культивируют равнодушие с эгоизмом. Что может быть страшнее равнодушного эгоизма? Я не знаю, хотя прожил почти миллион лет.

— И я не знаю. — Анастасия Петровна внимательно посмотрела на него — удивило ее это существо.

— Потому я постараюсь спасти Землю. Не хочу, чтобы ваша прекрасная планета превратилась в мертвую пустыню. И в этом мне нужна помощь всех, кто может помочь. Это, помимо прочих, вы и ваша дочь, госпожа.

— Я?! — изумилась Анастасия Петровна. — А я-то здесь при чем?

— Вы тоже носительница древней крови. — Палач развел руками. — И вам тоже придется пройти полную подготовку мастера Равновесия.

— Но я-то что могу?! — удивленно спросила старая учительница.

— Сеять разумное, доброе, вечное… — с улыбкой процитировал мистер Гарвельт. — Разве не это составляло цель вашей жизни?

— Когда-то мечтала об этом, — горько рассмеялась Анастасия Петровна. — Да только большинству людей не нужно ни доброго, ни разумного, ни вечного. Им бы урвать себе чего.

— Вот я и хочу предоставить вам реальную возможность изменить ситуацию.

— Не верю, что это возможно.