Вера Хоружая

— На войне без риска не бывает, — возражала спокойно Вера. — Риск — благородное дело. И потом, сидя здесь, на базе, мы так и не заимеем нужных связей. Надо действовать.

Она настояла на своем. 27 сентября 1942 года Дуся и Тоня отправились в Витебск. Их сопровождала Клава Болдачева, жительница деревни Контово Витебского района. Она была связной партизанского отряда и носила кличку «Береза».

С волнением ждала Вера возвращения девушек. Тоня и Клава вернулись на следующий день. Увидев их, Вера не выдержала, бросилась навстречу:

— Ну как?

— Все в порядке. Дуся осталась там, у родственников. Она передала, что и вам, Вера Захаровна, тоже можно устроиться.

Окончательная подготовка заняла более суток. Кудинов усиленно собирал записки партизан 1-й и 2-й бригад к родственникам и знакомым, проживавшим в Витебске. В каждой говорилось, что «податель сего» заслуживает полного доверия, что нужно оказывать ему всяческую помощь и содействие. Разумеется, были там и личные сообщения и просьбы.

Десятки записок на различных клочках бумаги — белых тетрадочных, красных оберточных, желтых полукартонных. А кто он, этот адресат, что у него на душе, какому богу он молится или какому лешему кланяется?

Мало кто из писавших записки ручался, что человек, к которому он обращался, охотно примет представителя партизанского отряда. Время наступило лихое, фашисты казнят людей без всякой причины, а тут связь с партизанами… Не у всякого найдется мужество приютить у себя подпольщика, работать совместно с ним.

А ведь записки писались не только к родственникам, но и просто к знакомым, к соседям. Поди узнай, кем был и кем стал сосед за это время! Каких только пре* вращений не случалось в трудную годину войны!

Вера взяла все, что ей предложили, — сто восемнадцать адресов. Вдруг пригодятся, даже девять адресов предателей — их надо энать, чтобы обойти, не нарваться.

Сто восемнадцать, и ни одного наверняка надежного. Все надо разведывать, прощупывать, удостоверяться, рискуя своей головой.

Молодой парень Володя Германович, смущаясь и слегка краснея, тоже передал записочку:

— Девушка там у меня осталась, Василь Романович, в Витебске… Мы… Ну, словом, я ручаюсь за нее. Хотя я ее давно, почти с самого начала войны, не видел, но уверен, что она не может продаться фашистам. Не такая она… Честная… Вы не смотрите, что она на немецком аэродроме работает. Семья у нее, жить как-то надо…

— А ты все же не сомневаешься в ней? — еще раз переспросил Кудинов.

— Как за себя ручаюсь! — воскликнул парень.

Разговор с Володей Василий Кудинов передал Вере. Та выслушала внимательно, ничего не сказала, но подумала: «Крепко же любит, если так уверен в девушке. А проверить все же не мешает…»

Вышли на рассвете. К городу подошли, когда всходило солнце. Панорама Витебска очаровала Веру. Голубая лента Западной Двины гигантским кушаком опоясала город посредине. Капризная река причудливо извивалась в высоких берегах и, казалось, поглощала всю лазурь неба. Величественная, спокойная, она, как заслуженную дань, принимала воды своих младших сестер — Витьбы, Лучесы и других речек и речушек.

На прибрежных холмах в золотистом оперении осенних деревьев чернели остовы обгорелых домов, ярким багрянцем отливали на солнце уцелевшие кирпичные здания.

Величие и нищета удивительно сочетались во всем облике города, и от этого странного сочетания у Веры тоскливо сжалось сердце.

— Вон он какой, оказывается, Витебск! — невольно вырвалось у нее.

— Какой? — удивилась Тоня.

Вера не могла сразу определить словами свое первое впечатление.

— А все-таки он красивый, несмотря ни на что, — высказала свое суждение Тоня.

— Вот именно, несмотря ни на что…

Дуся уже ждала их. Еще в отряде было условлено, что в городе Вера будет именоваться Анной Сергеевной Корниловой. На это имя ей и оформили тот неудачный паспорт, которым она не могла сейчас воспользоваться.

Когда Вера и Тоня зашли в домик родственников Дуси — Воробьевых, бабушка Маша (Мария Игнатьевна Воробьева) хлопотала у печи. Дуся прибирала в комнате. Видно было, что она чувствует себя как дома. Настроение бодрое. Темное в клеточку платье наглажено, черные туфли до блеска начищены.

— Доброе утро в хату, — поздоровалась Вера.

— Доброе утро, молодицы, доброе утро, — чуть нараспев ответила бабушка Маша. — Проходите, гостями будете.

— Это Анна Сергеевна, о которой я вам говорила, — сказала Дуся.

— А меня все зовут бабушкой Машей, — и протянула свою маленькую морщинистую руку.

— Ласково зовут, — сказала Вера. — Значит, душа у вас хорошая.

— Какая уж есть. Раздевайтесь и чувствуйте себя как дома.

И тут же добавила:

— Правда, сейчас и дома честный человек чувствует себя хуже, чем в гостях. Но что поделаешь, надо жить как приходится…

Женщины сняли пальто, платки, присели у стола.

В комнате была невестка бабушки Маши Анна Васильева. Но она быстро собралась и ушла на работу.

— Ну, как тут? — осторожно спросила Вера Дусю.