Вера, мышонок и другие

Леонардо весело кивнул и продолжил:

— Только при всём при этом они искренне любили своего зрителя — просто плохо его знали. Хотя, действительно ли любили, если не знали? Но для иллюстрации предположим, что режиссёру нужно снять сценку из жизни богатых людей, которые ругаются. Положим, один из них говорит другому:

«Вы просто негодяй, дон Мартинес, просто негодяй! Я требую немедленной сатисфакции, или принимайте вызов!

— Извольте! Вынести столь гнусные обвинения в свой адрес я не в силах, хоть и не понимаю, за что вы назвали меня негодяем и почему вы считаете меня в чём-то виновным перед вами. Завтра на рассвете! — и оскорблённый дон Мартинес уходит».

— В какие же времена это происходит? — спросил Мерлин.

— В некие прошлые, — ответил Леонардо. — Ну, а теперь попробуем вообразить, что происходит в голове такого режиссёра, когда он думает, скажем, о фермерах, которые сидят на диване после ужина, объевшись картошки и бобов, и увидевших эту сцену: «Педро, я что-то не поняла толком, что у них случилось? Что это за сатифакция такая?» — а муж чешет затылок и говорит, что они калякают что-то непонятное, не по-нашему, возможно, сердятся друг на друга.

Леонардо продолжал рисовать рассуждения режиссёра: «Нет! Так до них не дойдёт. Нужно что-то более яркое и доходчивое. Пусть зачинщик сделает страшную физиономию и символически изобразит руками, как он душит дона Мартинеса, а тот пусть в ужасе отшатывается, но после тоже разозлится и рубящими движениями руки покажет, что готов к схватке. И пусть оба громко кричат, топают ногами и таращат глаза. Что ещё? Что ещё? Вот, придумал! Когда дон Мартинес выйдет, то пусть зачинщик ссоры погладит бородку и прищурит глаз, чтобы зрители поняли: он затеял что-то недоброе. Да! Вот то, что нужно нашим добрым поселянам!».

— Что же, на телестудии действительно так думают о зрителях? — спросила Рамона.

— Нет-нет, такое, скорее, могло быть в прошлом, а сейчас подобная игра актёров стала нормой для наших теленовелл, — успокоил её Леонардо.

— В провинции никто так не разговаривает, как эти фермеры, — вставила Марисоль. — Разве что совсем уж невоспитанные крокодилы.

— Я это знаю, не забывайте, что я и сам из глубинки, — ответил Леонардо.

— Хм, некоторые люди считают сериалы низким жанром, — сказала Рамона, глядя на Леонардо.

— Я их вполне понимаю и надеюсь, что они имеют в виду именно мыльные оперы из-за их глупости, наигранности и затянутости. Но вообще, в посерийной форме подачи материала я не вижу беды. Ведь история может быть длинной, и умещать её в хронометраж широкого кадра — это значит скомкать её, выкинув интересные подробности, и сделать, например, развитие персонажа недостоверно быстрым. Нет, форма подачи тут ни при чём. Дело в том, что, как я уже сказал, сериалы рассчитаны в первую очередь на невзыскательную публику, якобы слишком простую, чтобы думать о чём-то сложном. И возможно, часть зрителей именно такова, но как же люди научатся думать о сложном или высоком, если им этого даже не предлагают? Я бы хотел поучаствовать в исправлении этой ситуации. Попытаюсь чего-нибудь добиться со сценарием о Вере. Постараюсь показать назревшие проблемы, связанные с расслоением общества и аберрацией этических норм в наступающей постиндустриальной эре.

Все посмотрели на Веру.

— Но это же не обо мне, только имя моё.

Дамиану эта отговорка показалась пустяковой, и он сказал, что будет рассказывать своим детям о знакомстве с телезвездой.

Марисоль, как нарочно, поддержала его, заявив, что и она будет говорить так же, и остальные это одобрили.

За шутками и разговорами время пролетело незаметно — стало темнеть. Договорились, что ещё встретятся, возможно, на следующей неделе.

Перед расставанием Дамиан подошёл к Вере и стал перед ней расхваливать Мерлина, называя его и умным, и книгочеем, и рассудительным во всех отношениях. Мерлин, услышав это, стал отчаянно жестикулировать, подавая другу сигналы, призывающие перестать его позорить, но Дамиан уже выманил у Веры номер телефона. На том и попрощались.

Вера же с Марисолью расстались чуть позже. Марисоль сказала, что Мерлин — ничего.

— Они все хорошие.

— Ну да.

— Марисоль, а Рамона на меня не обидится, за то, что её Леонардо решил писать с меня сценарий?

— Нет, не обидится. Она мудра не по годам, — успокоила её Марисоль.

Глава 5

Придя домой, Вера услышала от сеньоры Суарес следующую новость:

— Ах, бедная наша госпожа, снова на неё свалилась напасть.

— Что случилось? — испугалась Вера.