Вера, мышонок и другие

Роза во время рассказа смотрела на Веру словно зачарованная, вероятно, воображая эту поездку путешествием Марко Поло, хотя сама она проделала гораздо более длинный путь из своего медвежьего угла до Санта-Эсмеральды. Но у Веры были приключения! К тому же, себя Роза ещё не воспринимала вполне самостоятельным, взрослым человеком, ведь она уехала из дома, где находилась на попечении родителей, в дом, где она оказалась под опекой сеньоры Суарес. А вот Вера! Она попала в переделку с целой шайкой мошенников, уже имела свой личный дом, который могла сдавать в аренду, ходила в полицию и городскую администрацию, где их мэр подарил ей кучу денег, да ещё и сериал скоро будет — про Веру! А такое не каждый день выдаётся нашей сестре! Жуть какая-то!

По окончании обеда Вера поднялась на второй этаж и постучала в комнату госпожи — та уж её ждала, вернувшись сюда из библиотеки, где проводила много времени, разбирая книги. Сеньора также весьма подробно расспросила помощницу, пока та приветствовала Мигеля, после чего, забрав его с собой, Вера спустилась вниз.

Вечером Роза пригласила Веру в свою комнату, чтобы выпить чаю. Вера, до сих пор видевшая эту комнату только мельком, сейчас получила возможность внимательно изучить обстановку.

Над постелью Розы висело распятие, которое обрамляли фотографии, вероятно, членов её семьи. На одной из полок шкафчика размещались DVD-диски с мультфильмами, которые она, по всей видимости, привезла из дома и таким образом имела возможность смотреть мультфильмы по старинке, не полагаясь на интернет.

— Ты не могла бы принести сюда мышонка, Вера? Я его угощу вот этим, — она показала на ассорти из орехов и сухофруктов. — Ему ведь такое можно?

— Наверное. Да он всё ест. Сейчас я схожу за ним, — ответила Вера и вернулась с Мигелем на плече через две минуты.

— Ну, как вы тут поживали без меня? — поинтересовалась Вера.

Роза задумалась, но ничего выдающегося вспомнить не смогла и ответила:

— Мы жили как обычно, — и улыбнулась, сверкнув чёрными глазками.

Обе замолчали.

— А-а-а, хотя знаешь, было кое-что.

Вера вопросительно посмотрела на Розу, и та продолжила: «Однажды на обед пришёл Фелипе, и у него с собой были альбом и краски. Он рисует какие-то механизмы и роботов. Так вот, сеньора Суарес увидела всё это и захотела снова с ним поговорить по поводу порчи того портрета. Ты помнишь?».

Вера кивнула, и Роза продолжила: «Сеньора Суарес сказала Фелипе, что раз ему нравится рисовать, то, возможно, он, по примеру уличных горе-художников, решил бросить дерзкий вызов системе, сложившейся в этом доме, и, пробравшись наверх, испортил полотно. Но Фелипе всё отрицал. Его бабушка, сеньора Диас, тоже насела на него и сказала, что ещё не поздно покаяться, и если это сделал он, то сеньора Суарес попросит у госпожи о снисхождении для него, и тогда он сможет по-прежнему приходить сюда за вкусной едой».

— И что ответил Фелипе? — спросила Вера.

— Он сказал, что теоретически, конечно, мог совершить это, но ведь когда он приходит сюда, то проходит сразу на кухню под присмотром, ибо у него нет своего ключа, а дверь ему открывает бабушка, сеньора Суарес и иногда Роза или Вера. И они видят, куда он идёт. Сеньора же Суарес сказала на это, что он мог подняться наверх, когда уходил, потому что его никто не провожает до двери за ненадобностью, — это первое, и второе — это то, что у него действительно нет своего ключа, но он мог украсть его у бабушки и пробраться сюда ночью или мог сделать слепок ключа и заказать себе такой же, дабы иметь возможность прийти в любое время. Фелипе согласился, что он мог сделать и это, но зачем? Ему нравится в этом доме, и он не хочет ничего здесь портить, и ему нравится система, сложившаяся в этом доме, поскольку она позволяет ему бесплатно поесть, и поэтому он ничего не хочет здесь портить и никогда тут не хулиганил.

Сеньора Суарес недолго подумала над его словами и извинилась за допрос, оправдываясь тем, что это происшествие так необъяснимо, что она не может успокоиться и потому, увидев у него рисовальные принадлежности, не смогла удержаться от вопросов. И что она на самом деле никогда его не подозревала. А после попросила сеньору Диас вознаградить его чём-нибудь вкусным за причинённые неудобства. И ещё мне показалось, что сеньора Суарес говорила с Фелипе больше в шутливом тоне, чем в серьёзном.

— Во дела-а-а! — удивилась Вера. — Значит, до сих пор ничего не известно?

Роза кивнула.

— Если это не Фелипе, не сеньора Ди, не сеньора Суарес, не ты, не я, то кто? Ведь больше никого нет.

Роза пожала плечами довольно равнодушно, как человек, для которого чудеса — неотъемлемая и привычная часть жизни. Правда, при всём при этом иные её пугали, да ещё как!

— Некоторое время назад я рассказала об этом происшествии моему папе, — поделилась Вера, — и он предположил, зная от меня об увлечениях госпожи спиритуализмом (кроме него и Марисоли, я никому об этом не говорила), что усики мог подрисовать кто-то из потустороннего мира. Но мне кажется, что он шутил.

— А если это были они, то зачем им это понадобилось? — спросила Роза.