Читаем Вера на марше полностью

«Кажется вполне определённым, что некоторые святые будут в плоти во время большей части «времени бедствий», а если так, то будут нужны напечатанные материалы, трактаты и т. д., возможно, больше чем теперь, и будут нужны больше, когда суды Господа «совершаются на земле, тогда живущие в мире научатся правде» (Исаии 26:9). Поэтому те, кто будет во время его присутствия, должны чётко определить эту работу, чтобы не было слишком поздно, чтобы «измениться». Хотя возможны некоторые вмешательства в работу, но их можно устранить, имея юридический статус, который нам даёт государственный закон».

Расселл ясно указал, что, по его мнению, Общество было организованно определённый способом, и что оно будет исполнять работу, которую он начал. Часто когда его спрашивали, кто такой верный и благоразумный раб, Расселл отвечал: «Некоторые говорят, что я, в то время как другие говорят, что Общество». Оба утверждения были правильными, в действительности Расселл был Обществом (в полном смысле), он направлял курс Общества. Иногда он искал совета у других братьев, связанных с Обществом, слушал их предположения, и потом решал в соответствии со своим суждением, потому что верил, что Господь будет им руководить. Комментируя эту притчу о «верном и благоразумном рабе», он написал в «Сионской Сторожевой башне» в 1904 году:

«По-видимому, когда придёт назначенное время, чтобы понять эту притчу, она будет ясно объяснена, и во время исполнения притчи Господь назначит служителя в имении, который донесёт эти вопросы до внимания всех служителей, и определённая ответственность будет возложена на того, кто с уважением относится к исполнению обязанностей. Если он их верно выполнит, его итогом будет великая награда; а если будет неверен своей обязанности, его постигнет жестокое наказание. Также если этот верный служитель будет продолжать своё служение, а неверный будет изгнан, то другой займёт его должность и его обязанности».

Верный и благоразумный раб определён

Верование некоторых в то, что Расселл был каналом, привела нас к тому, что мы стали думать, что когда он умрёт, работа должна окончиться. Но когда стало очевидно, что работа только начинается, то мы поняли, что кто-то должен выполнять её на его месте. Я уже говорил вам об эгоистичных амбициях в отношении личного продвижения, которые проявляли некоторые люди в организации, и об отсеве, который прошёл во исполнении библейского пророчества. Образовавшаяся трещина помогла нам понять, что чистота нашего понимания этого вопроса, должно быть, была недостаточной. Углублённое тщательное изучение наряду с этим пролило свет на многие другие истины, и открыло нам, что наше мышление в отношении к отдельным людям не было угодно Господу.

Рутерфорд, предвидя пагубные последствия превознесения человека, отказывался, чтобы кто-либо смотрел на него как на пастыря, или канал, или на того, кто принёс истины людям. Ещё в 1923 году он напомнил, что это Общество, как организация, было ответственно за выполнение работы, которую предстояло сделать. Он указал:

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное