Вера, Надежда, Любовь… Женские портреты

Лондон, декабрь 1888 года. Уильям Джадж вспоминает:

«Госпожа Блаватская... живет вместе с графиней Вахтмайстер... в Холланд-парк, посвящая себя упорнейшим трудам во имя теософии. Она чрезвычайно редко выходит из дома и с 6.30 утра до самого вечера непрерывно работает над статьями для своего журнала «Lucifer» и для других теософских изданий, отвечая на корреспонденцию и готовя материалы для... «Тайной доктрины». По вечерам у нее бывает множество посетителей с самыми различными целями: любопытные, критики, скептики, искатели курьезов, друзья – и все они получают настолько милый, дружеский и простой прием, что каждый из них сразу начинает чувствовать себя здесь с ней как со старинной знакомой. Обычно к 10 часам все, кроме самых близких друзей, удаляются, и они остаются вместе еще на час или два.

Несмотря на то, что госпожа Блаватская давно уже прошла цветущий средний возраст, и на то, что уже почти три года она живет вопреки прогнозам ведущих лондонских врачей, давно отказавшихся от нее как от безнадежно больной, она никогда не кажется уставшей, ведя оживленные беседы, одинаково легко говоря на английском, французском, итальянском и русском и переходя на санскрит или хинди, если того требуют обстоятельства. Работая или разговаривая, она постоянно скручивает, зажигает и курит сигареты из турецкого табака. Что касается ее внешности, когда она жила в Америке несколько лет назад, может быть, с тех пор слегка поправилась. Ее характер – это в основном смесь равного количества энергичности и великой доброты...»

Далее следует еще один интересный фрагмент из воспоминаний Джаджа:

«Серебряные звоны астрального потока, которые слышало над ее головой такое множество людей в Нью-Йорке, все еще продолжают следовать за ней, и для тех, кто знаком с ее жизнью и работой, совершенно очевидно, что это – признак непрерывного получения ею мощной помощи от Адептов, особенно от ее Учителя, Махатмы Мории, чей портрет висит у нее в кабинете, – темное и прекрасное индийское лицо, полное доброты, мудрости и царственности. Конечно, кажется невероятным, что он, находясь в Тибете, мгновенно откликается посредством осаждения, или проявления, записок с ответами на те мысленные вопросы; что она отсылает из Лондона, но тем не менее факт в том, что так постоянно и происходит...»

Американский художник и путешественник Эдмунд Рассел упросил однажды Блаватскую сфотографироваться, для чего от двери дома до кареты расстелили ковры. С большой неохотой она вышла ради этого пустячного светского мероприятия (отрываться от работы и во имя чего? какая глупость!..). Когда она уселась в кресле перед фотографом, Рассел наклонился к Блаватской и прошептал: «А теперь сделайте так, чтобы сам дьявол засиял в ваших глазах». На что Блаватская шутливо ответила: «Что ты, детка, во мне нет никакого дьявола».

Уход