Вера против фактов

Но почему мы представляем себе Бога похожим на какого-то инженера? Может быть, он своего рода космический художник, которому хочется расцветить свой холст экстравагантными формами, которому нравится создавать эту сказочную Вселенную и придумывать фантастические детали для наблюдателей. Более того, откуда нам знать, что где-то в космосе не существует внеземной жизни, которая нуждается именно в такой тонкой настройке параметров? Или, может быть, Бог спроектировал Вселенную с такой избыточностью для того, чтобы оставить откровение о себе в природе, в точности так, как говорится в Послании к римлянам? Чтобы когда-нибудь физики, исследующие Вселенную, нашли «отпечатки пальцев» разумного Создателя, проявившего невероятный ум и невероятную точность при сотворении Вселенной.

Такие фантастические истории – последнее прибежище теолога, и опровергнуть их легче легкого, ведь доказательства («отпечатки пальцев» Бога) отсутствуют. Но подобная предвзятость делает естественную теологию неопровергаемой и потому недостойной серьезного рассмотрения. Да и возлюбленному Крейгом авраамическому Богу это не приносит никакой пользы. Даже если человек убежден, что Вселенная тонко настроена при участии какого-то божества, то почему это не может быть Аллах, Брахма или Кетцалькоатль? Как любил говорить о подобных проблемах Кристофер Хитченс, вся работа еще впереди.

Мы по-прежнему не понимаем, почему законы физики таковы, но ученых никогда не удовлетворит ответ «Потому что так захотел Бог». Может быть, ответ никогда не будет найден, но разница между ученым-натуралистом и последователем естественной теологии состоит в том, что ученые не считают, что добыли истину, если всего лишь придумали гипотезу, которую невозможно проверить. И до тех пор, пока не удастся найти проверяемый ответ, ученые будут просто говорить: «Мы не знаем».

Доказательство Бога от морали

Дарвин в книге «Происхождение человека и половой отбор» (1871), где он впервые применил свою теорию эволюции путем естественного отбора к человеку, не оставил без внимания и мораль. В третьей главе он делает предположение, что человеческая мораль, возможно, представляет собой социальные инстинкты, появившиеся у наших предков и получившие дальнейшее развитие за счет большого мозга:

Следующее предположение представляется мне в значительной степени вероятным: вообще любое животное, наделенное явными социальными инстинктами, неизбежно обрело бы моральное чувство или совесть, как только его интеллектуальные возможности развились бы в той же, или почти в той же степени, что и у человека.

Столетием позже биолог Эдвард Уилсон разозлил очень многих, заявив о полном главенстве биологии над этикой:

Ученым и гуманистам следовало бы вместе рассмотреть возможность того, что пришло время на время изъять этику из рук философов и отдать ее во владения биологии.

Это заявление Уилсона в его новаторской книге «Социобиология. Новый синтез» стало началом приложения теории эволюции к поведению человека, приведшего к рождению новой научной дисциплины – эволюционной психологии. В последние 40 лет психологи, философы и биологи начали разбираться в культурных и эволюционных корнях морали.