Вера Штольц и всего лишь несколько дней

Но то, что она увидела, мгновенно вызвало у нее состояние шока! Ее Аполлинарий (или уже нет, в смысле, не ее) лежал в ванной в парадном черном костюме, мотая головой, с лицом, погруженным в воду, и пускал редкие пузыри. И непонятно – жив он еще или нет!

– Господи! – Полина была на грани истерики, – второй утопленник за день! Мамочка дорогая, роди меня обратно!

Она остервенело сорвала с себя полотенце и ринулась спасать Аполлинария, одновременно изрыгая из себя все проклятия, которые успела выучить за свою жизнь. Полина действовала, как автомат, раз – и голова Аполлинария приподнялась над водой, два – и вот он уже лежит на полу ванной комнаты, а Полина старается поднять его за ноги, чтобы вода выливалась из легких.

На счастье, Аполлинарий оказался крепким орешком – но только очень пьяным. Можно смело утверждать, что появление Полины спасло ему жизнь. Когда она вернулась, он как раз закончил допивать вторую бутылку коньяка, и ему пришла в голову оригинальная мысль погрузиться под воду и понаблюдать за жизнью рыб, которой так славятся моря, омывающие Тайвань. Или одно море – но, впрочем, неважно.

Полина сидела рядом и тихо плакала навзрыд. Сегодняшний день можно смело заносить в книгу рекордов Гиннеса по количеству выпавших на ее долю богатеньких утопленников. Она даже придумала ему название: «День жесткой жести, или как не утопить миллионера задаром». Сквозь слезы она смотрела, как Аполлинарий на полу тихонько ползает и что-то там бормочет корявым языком себе под нос. Невозможно было понять, что он пытается сказать, да, впрочем, и не нужно! Полина в сердцах плюнула на него сверху и хотела дать ему тапком по голове, но потом передумала и успокоилась на мысли, что сейчас она полезет в ванную греться, а он пускай спит прямо в мокром костюме на кафельном полу!

Принято-сделано, и вот наконец-то – горячая вода и шампунь быстро вернули Полине расположение духа. Впрочем, нужно еще кое-что сделать!

Она смотрела на уснувшего сном младенца Аполлинария и старалась представить, что бы было, если бы она не успела вовремя. От этой картины ей стало совсем нехорошо, и она, сжалившись над ним, быстро выпрыгнула из ванной, вытерлась, и в чем мать родила, начала стягивать с него мокрую одежду. Через десять минут кряхтений и трехэтажных ругательств Аполлинарий мирно спал в кровати, а Полина прилагала все силы, чтобы навести в номере хоть какой-то порядок. И от ее выражений покраснел бы даже и любимый кучер Ея Императорского Величества, не зарежь его большевики еще в семнадцатом году.

Но когда-нибудь любой сказке – пусть даже и самой страшной – приходит конец. Вот и эта закончилась.

– Да и не сказка, а так, какой-то черный водевиль для взрослых, – думала Полина, пыхтя сигареткой и наблюдая сверху за жизнью ночного Тайваня. Сейчас ее чувства невозможно было передать – радовало только одно: она-таки избежала появления мертвецов рядом с собой, и теперь была в полном праве рассчитывать на внушительную компенсацию. Которая будет буквально завтра оформлена в звонкую монету или щедрый подарок. Плюс – удалось избежать нудных объяснений на ночь, и авось, вообще все обойдется!

Следовательно, она может спокойно лечь и отдаться Морфею, он должен явиться к ней в образе сильного, молодого, непьющего и не злоупотребляющего афродизиаками простого русского парня по имени Алексей, который раньше учился с Полиной в одном классе, а ныне подрабатывает грузчиком на складе промтоваров. Зато, какие у него большие и мягкие руки и глаза – как у ласкового теленка!..

* * *

В то время как Полина проявляла чудеса сноровки, пытаясь вытащить Аполлинария из ванны, где он собирался подсматривать за жизнью океанической фауны и даже (не побоимся этого слова) флоры, на некотором отдалении от эпицентра чуть было не разыгравшейся трагедии опутанный проводами с ног до головы окончательно пришел себя некий швейцарец, больше известный нам как господин Жорж Сименон Обре. Пришел и вспомнил решительно все – вплоть до самого последнего момента, когда совершенно неожиданно на полпути к желаемой цели (чудесной и красивой русской девушке Полине) его прихватил сердечный приступ, ну, а дальше – провал.

Однако провал-провалом, но в памяти время от времени мелькали цветные картинки его чудесного спасения – как Полина доставала его из бассейна и потом откачивала, пытаясь делать искусственное дыхание и задирая ноги выше головы. Картинки были настолько живыми и наполненными непередаваемыми ощущениями реальности, что господин Обре ни на секунду не сомневался в их подлинности.

Теперь оставалось только вспомнить, как он сюда попал, но почему-то мысли о Полине были гораздо радостнее и намного приятнее, чем какие-то незначительные подробности его транспортировки в карете скорой помощи. Он, безусловно, должен отблагодарить ее, как свою спасительницу! И пусть эти русские красавицы (в смысле – красавица), поднаторевшие в машинной дойке своих кавалеров, нисколько не сомневаются, что и представители страны всего самого лучшего (сыр, там, ветчина, часы опять же) могут быть щедрыми!