Вера, сомнение, фанатизм. Обязательно ли во что-то верить?

Джайнизм утверждает, что внешняя жизнь, если открыть глаза, тоже сон. Она длится дольше, продолжительность больше, но ее напряжение не столь интенсивно. Она может длиться годы, но она не интенсивна. Поэтому, если вы поместите ваш сон с закрытыми глазами на одну чашу весов, а ваш сон с открытыми глазами на другую чашу весов, возможно, они будут весить одинаково, потому что один длительный, но слабый и поверхностный, другой же непродолжителен, но его напряжение колоссально. В любом случае, и тот и другой – сны, и за тот и за другой вам придется нести наказание.

С самого детства религия создает в вас страх. А на другой стороне страха находится жадность. Оба они зарождаются одновременно, они не являются двумя разными вещами. С одной стороны находится страх: если вы сделаете нечто определенное, вы будете наказаны, и наказание преувеличивается настолько, насколько это возможно. Если вы обратите внимание на идею ада во всех религиях, вы будете очень удивлены. Эти священные писания были созданы великими святыми, и мне всегда было интересно, действительно ли эти люди были святыми или это были своего рода садисты, потому что даже чтобы только представить себе все эти пытки, вы должны иметь ум садиста, ведь вы должны получать хоть какое-то удовольствие, воображая такое.

Когда маркиз де Сад, по имени которого и получило название психическое расстройство садизм, был наконец отправлен в тюрьму… Он был маркизом, поэтому было очень трудно его арестовать. У него были свои владения, свое собственное небольшое королевство, и это затрудняло поиск свидетелей, которые могли бы дать против него показания. Каждый день ему нужна была новая женщина, чтобы подвергнуть ее пыткам, и он мог заполучить любую женщину, на какой бы ни остановился его взгляд: его люди бежали и хватали эту женщину. У него была специальная камера, иронично называемая «палата любви», но это была его палата любви. В его камере по стенам висели странного вида инструменты, созданные им самим, у него был очень изощренный ум. Все те инструменты предназначались для пыток. А еще он привык всегда держать сумку с инструментами при себе, как докторский чемоданчик, в случае, если он был вне дома и возникала подходящая ситуация. Поэтому у него в сумке было несколько специальных миниатюрных инструментов, чтобы носить с собой – портативный ад. Но настоящий ад был в его дворце.

В конце концов, когда он был схвачен и вынужден признаться, никто не мог поверить, что этот человек изобрел так много способов мучить людей. Первым делом он принимался… женщина должна была быть голой, и он принимался бить ее. Она начинала кричать и плакать и пыталась убежать, а он преследовал ее и стегал плетью, пока кровь не начинала струиться по ее телу; только после этого он занимался с ней сексом. Этот человек в своем дневнике в деталях описал то, как нужно использовать его инструменты, как при помощи определенного устройства загонять иголки под ногти… И вы не могли убежать; ваши руки были закреплены специальным механизмом, и иголки загонялись под ногти. Чем сильнее вы кричали и чем больше плакали, тем больше он получал наслаждения. Он клал женщину на кровать изо льда, голую, и заставлял ее лежать на ней: она была привязана к ледяной кровати. Естественно, она пыталась всеми возможными способами освободиться – и это доставляло ему удовольствие.

Когда я читал о его жизни, а также о заключении… потому что он умер в тюрьме. Он был помещен в тюрьму, потому что был опасным человеком, и было невозможно изменить его. Во время своего заключения он начал писать романы. Как произведения литературы они третьесортны, но что касается разоблачения преступного ума, им нет равных. Никто никогда не был в состоянии с ним соперничать, потому что то, что он не мог тогда делать в действительности, он делал в своих романах.

Когда я читал все эти священные писания разных религий, как они изображали ад, казалось, что эти люди были ближе к де Саду. Их можно, скорее, назвать садистами, нежели святыми. Они ничего не делали, но они писали. Это то, что делал де Сад в последней части своей жизни: он получал удовольствие от описания, потому что сделать это было уже невозможно. Эти святые не могли делать такие вещи, потому что, если бы они такое совершали, тогда бы они больше не были святыми. Они тоже были заключенными, но в респектабельности; все общество поклонялось им, и они не могли потерять это. Так что они нашли способ изобразить все те вещи, которые, если у них была возможность, если бы представился случай, они бы сделали сами. На самом деле, здоровый ум, нормальный ум даже не помыслил бы об этом.