Вербовщик. Подлинная история легендарного нелегала Быстролетова

«Туристы, выходя из чистенького здания центрального амстердамского вокзала, обычно прежде всего пересекают улицу и направляются к одному из баров, длинным рядом выстроившихся лицом к вокзалу, – их манят яркие рекламные картины, изображающие смуглых креолок, которые были бы похожи на испанских мадонн, если бы не отсутствие одежды – у одних частичное, у других полное… Но один из пассажиров не поспешил вслед за всеми под зазывные вывески… Поставив небольшой и, по-видимому, легкий чемодан возле ног, он закурил сигарету и с удовольствием окинул взглядом улицу».

В последующих главах рассказывалось о блестящих операциях советских разведчиков в предвоенной Германии, Голландии, Швейцарии.

В тех же номерах «Нашего современника» печатался роман о золотоискателях – «Территория» молодого писателя Олега Куваева. «Территорию» многократно переиздавали в СССР, перевели на 15 иностранных языков. О «Para Bellum» же вскоре позабыли. Ценности ей могло придать хотя бы поверхностное раскрытие биографии автора, о котором читатели совсем ничего не знали.

Фильм «Мертвый сезон», вышедший на экраны страны в 1968 году, начинался с краткого комментария полковника Абеля – советские зрители впервые увидели, как выглядит настоящий разведчик-нелегал.

«Я выступаю в роли, необычной для себя, – объяснял Рудольф Иванович, – потому что люди моей профессии привыкли больше слушать и меньше говорить. Но тема этой картины волнует меня и моих товарищей, и поэтому я думаю, что это оправдывает некоторое отступление от наших правил».

Абель предупредил, что место действия в фильме не названо, имена и фамилии героев изменены, но основа сюжета – подлинная:

«…как подлинна та борьба, которую мы ведем – мы, люди, которые стремятся предотвращать войны».

После успешной премьеры «Мертвый сезон» вошел в число востребованных лент советского кинопроката и телеэфира. «Человека в штатском» же быстро позабыли. Повесть «Para Bellum» была переиздана лишь один раз – в 1979 году, стараниями Анны Михайловны Быстролетовой, да и то в сборнике.

Органы госбезопасности оказывали Дмитрию Александровичу знаки внимания: предложили персональную пенсию, от которой он отказался (о пенсии он просил после реабилитации, а теперь и без того вполне хорошо зарабатывал); наградили юбилейным знаком «50 лет ВЧК-КГБ». Приглашали помочь разобраться с кое-какими довоенными резидентурными документами ИНО. По словам Милашова, заместитель председателя КГБ СССР Семен Цвигун «неоднократно обращался к деду с просьбой проконсультировать “своих” авторов или высказать мнение о произведениях на тему разведки». В октябре 1968 года Быстролетов «согласно полученным указаниям» (так в рукописи) подготовил отчет о своей службе в ИНО. Руководство внешней разведки чтило традицию фиксировать опыт мастеров старой школы: их приглашали выступать перед курсантами, просили оставлять воспоминания – в свободной форме.

«С работой в разведке и с ИНО связаны лучшие годы моей жизни, – написал Быстролетов. – Я горжусь ими, и от теперешних работников КГБ слышал слова: “Мы хотели бы быть такими, как вы. Вы – пример для нас”. Я имею право гордиться сделанным».[399]