Вердикт Лондона. Ностальгический отчёт

«Куда идем?» – спросил водитель на въезде в город. « Площадь Ногина», – ответил один из попутчиков. «Я тоже», – сказал я, потому что мое министерство располагалось рядом с площадью. Попутчики переглянулись и замолчали. Они могли бы заиметь неприятности, если бы я был всего лишь клерком одного из многочисленных отделов ЦК, обитатели которого составляли около двадцати пяти процентов населения вокруг Старой площади, центра московской бюрократии. «Все дороги ведут в Рим, не так ли?» – добавил я, но ответа не последовало. Они игнорировали мою шутку и хранили демонстративное молчание до конца поездки.

Это меня не расстроило. Я был выше министерств и ЦК. Они оставались на берегу, а моя дорога вела меня в Лондон. Однако логика изложения моей истории не позволяет воздержаться от описания той роли, которую играл ЦК в определении допустимости поездки кого бы то ни было в мир капитализма. В моем случае ЦК одобрительно кивнул. Я думаю, вам будет интересно взглянуть на эту уникальную организацию моим взглядом, исходя из неопровержимого факта моего вызова в ЦК незадолго перед поездкой.

Итак, несколько слов о ЦК моей партии. Хотя, правильнее будет сказать, что это моя партия была принадлежностью ЦК, поскольку все члены партии в рамках дисциплины являлись собственностью ЦК. Но мой контакт с этой организацией перед поездкой показал, что её отдел выезда был обычным департаментом. Хотя, как и все, я знал, что ЦК являлся той силой, которая могла управлять как высшей бюрократией, так и местными князьками. Именно это и было по закону основной функцией всемогущего ЦК.

Однако со временем железный аппарат ЦК, созданный Сталиным, видимо, сильно поржавел. В частности, мне было не понятно, зачем им был нужен такой отдел, зачем было нужно вызывать меня, терять время на пустую формальность. Похоже, что этот вызов подпадал под общий закон формализации контроля расстановки кадров, их исполнительности, ответственности. Мне продемонстрировали методологию очковтирательства. Этот вызов был малой песчинкой в тумане перемен от жёсткой централизованной диктатуры ко всевластию на местах. Ведь ЦК отказался от репрессий к нарушителям, пытаясь их увещевать в условиях, когда большая часть всякого рода нарушений на необъятных просторах России оставалась неизвестной. В этих условиях формализма и показухи, рать советников и обозревателей событий для бонз из ЦК начала проталкивать свои подлые махинации с нашей системой. Но это стало понятно гораздо позже.

Ради исторической правды следует отметить глобальную позитивную роль ЦК в судьбе России и мировой истории ХХ века. Наличие ЦК стало фактором побед России в испытаниях века. Ни в Германии, ни в Японии, ни в НАТО не было такого высшего органа, который реализовал общий контроль над страной и над международной стратегией. Он ставил судьбоносные цели везде от огромных заводов до последнего крестьянского хозяйства. Его линии держались повсюду от Генштаба до школ и больниц. Это был самый высокий уровень концентрация воли руководства, безжалостный и эффективный. Его идеи становились законами для миллионов. Здесь мы видим главную причину величия, а затем и упадка страны вследствие абсурдных и преступных действий ЦК, когда он превратился в штаб развала системы. Думаю, эту страницу нашей истории, портреты её фигурантов ещё предстоит тщательно исследовать.

В моём сугубо частном случае участия в разработке технических вопросов формализм моего инструктажа в ЦК, как вести себя с противниками нашей системы, был откровенно смешон. Церемония состояла из двух частей. В первой части состоялся благожелательный разговор, похожий на монолог инструктора, сидевшего за письменным столом на фоне политической карты мира. Во второй части было подписание выезжавшим отпечатанной на отдельном листе декларации с длинным списком того, что не допускается для мальчиков (девочек) в зарубежных странах. Как только человек, прочтя декларацию, поставил свою подпись, аудиенция заканчивалась.

Я не помню всех условий запретного списка, но две пункта из него заставили меня смеяться, когда я вспомнил о них, выйдя из здания ЦК. Это было требование не участвовать в делах коммунистических политических организаций. Выходило, что ЦК не позволяет советским людям присоединиться к пролетариям всех стран. «Пролетарии всех стран, разъединяйтесь!» Круг замкнулся, змея укусила свой хвост. Другим пунктом лидеры КПСС не позволяли мне также предпринимать любые попытки заработать своим трудом сколько-нибудь денег, потому что я был должен оставаться пролетарием. Получалось, что их не устраивало, если я заработаю миллион и заплачу с него партвзносы.