Вердикт: невиновен!

–Ой, здравствуйте! – с сильным акцентом проговорила моя собеседница. Должно быть, волнение усиливало эту особенность её речи. – Вы можете посодействовать, чтобы Гарика не выгоняли из института?

–Могу, – слукавила я. – За этим я и пришла.

–Давайте поднимемся наверх, дома поговорим, – волновалась Гаянэ, направляясь за детьми. – Саша! Миша! Марина! Галочка! Быстро пойдёмте, я отведу вас к мамам, у тёти Гаянэ дела!

Дети покорно двинулись в сторону подъезда, и женщина, тревожно поглядывая в мою сторону, последовала за ними. В считаные минуты Гаянэ развезла по домам детвору и поднялась на последний этаж. Отперев дверь, любезно пригласила меня войти в квартиру. В чисто убранной прихожей не было ни пылинки. Ровно стояли начищенные до блеска ботинки, а следующим рядом выстроились тапочки.

–Проходите на кухню, там почище, – смущённо пригласила хозяйка, и, следуя за ней, я направилась через всю квартиру к кухне.

Я шла и недоумевала, что так смутило Гаянэ, ведь и в гостиной, и в спальне царил идеальный порядок. Не успела я присесть на табуретку, любезно предложенную хозяйкой, как хлопнула входная дверь, и мужской голос прокричал:

–Гаянэ, любовь моя, я пришёл!

В этом возгласе не было ничего особенного – многие мужья, возвращаясь домой, похожим образом приветствуют жён, – если бы не один нюанс. Неожиданно для себя я вдруг осознала, что мужчина говорит на армянском языке, и я, Агата Рудь, понимаю его слова так же хорошо, как если бы они были сказаны на моём родном русском. А я и не догадывалась, что знаю этот древний язык!

–Фрунзик, у нас женщина из института Гарика! – на том же наречии откликнулась хозяйка, и снова до меня дошёл смысл каждого слова. – Муж с работы вернулся, – видя мою растерянность, пояснила Гаянэ по-русски.

На кухню заглянул плотный приземистый мужчина и, приветливо кивнув мне, по-армянски спросил супругу:

–Нести деньги?

–Неси, только убери из пачки те, что забрызганы кровью, – на этом же языке ответила она.

Через минуту передо мной появилась пачка банкнот, туго перетянутая зелёной резинкой. Я взяла деньги в руки и стала пристально рассматривать верхние купюры.

–Вы не подумайте, девушка, – видя мои сомнения, горячо заговорила Гаянэ, – деньги не фальшивые. Берите все, только помогите нашему Гарику!

–Вы знаете, что дача взятки преследуется по закону? – через силу выдавила я, потому что запугивать эту славную женщину мне совершенно не хотелось. Однако слова про кровь на банкнотах давали понять, что Гарик всё-таки был в квартире профессора уже после убийства.

–Какая же это взятка? – искренне удивилась мама Миносяна. – Это благодарность за помощь.

–Думаю, вы знаете, что после того, как Гарик отблагодарил этими деньгами декана Черненко, профессора нашли убитым в ванной комнате, – строго глядя на собеседницу, сообщила я. – Но мне бы хотелось выяснить другой момент – как эти деньги снова оказались у вас? Гарик возвращался за ними в квартиру Петра Михайловича? Не вздумайте лукавить, я слышала, как вы только что просили мужа убрать купюры, испачканные кровью.

Некоторое время Гаянэ молча смотрела на меня, и её огромные глаза стали от ужаса ещё больше.

–Девушка, миленькая, – наконец заговорила она, умоляюще прижимая ладони к груди. – Гарик не убивал профессора! Знаете, как получилось? Сын сначала пожадничал и оставил часть денег себе, а когда профессор не взял их, Гарик подумал, что мало дал, вернулся, чтобы отдать оставшиеся, а профессор уже был мёртв. Гарик собрал с пола банкноты и ушёл, вот честное слово!

–Когда в ту ночь вернулся ваш сын? – спросила я свидетельницу.

–Он приехал домой на такси в два часа ночи и рассказал, что случилось с профессором.

Так и не обнаружив видимых улик, я перестала перебирать банкноты в поисках следов крови, отложила пачку денег на стол, достала из сумки завёрнутую в пакет чашку и поставила её перед матерью Миносяна.

–Выходит, что Гарик после убийства ещё часов пять отсутствовал дома. Я адвокат Агата Рудь, защищаю Володю Мызина, и у меня есть сведения, что ваш сын пил водку в машине моего подзащитного. Володя задержан по подозрению в убийстве декана. В его сумке, находившейся в машине, нашли орудие убийства, на котором не обнаружено никаких отпечатков пальцев. Следователь уверен, что Мызин хитёр и изворотлив, поэтому и стёр «пальчики», но не успел избавиться от кинжала. В общем, многие улики указывают на Володю. Но мне кажется, не всё так просто. Я склоняюсь к версии, что убить Петра Михайловича мог и другой человек. На этой чашке отпечатки пальцев вашего сына. Сейчас устанавливается, есть ли такие же «пальчики» на бегунке «молнии», запирающей сумку Мызина. У Гарика была прекрасная возможность подбросить моему подзащитному тот самый коллекционный кинжал, которым убили профессора. В ваших интересах сказать правду, был ли Гарик пьян, когда в ночь на двадцать второе вернулся домой?