Верен себе

Сергей Павлович облегчённо выдохнул, увидев, что Миша полностью спокоен.

— Я так понимаю, в каждом по пуговице?

— Нет, пуговицы уничтожены, могу вам фрагменты принести, — безразлично сказал он.

— Не надо, они списанные и не рабочие были, — махнув рукой, сказал Сергей Павлович.

— А деньги?

— Миша, считай, то была компенсация и извинения, я их спишу.

— Так и что теперь–то? — посмотрев на Сергея Павловича, спросил Миша.

— Что теперь? — разведя руками, шутливо начал успокаивающийся Сергей Павлович. — Мне надо свыкнуться с мыслью, что ты чёртов псих! — едва не со смехом сказал он, но после очень по–доброму и с уважением добавил: — Да, я понял, что ты кто угодно, но не предатель.

— Разрешите домой идти?

Миша мыслями уже находился именно дома, со своими детьми и женой, в нём не было ни злости, ни обиды, он был спокоен, и единственное, чего ему хотелось, это увидеть семью, и он был счастлив от того, что сможет это сделать.

— Конечно, Миша, пусть тебя отвезут, сам за руль не садись сейчас, а в понедельник приступаешь к тестированию объектов, считай, что ты восстановлен в звании пилота.

Миша поднялся и направился к выходу, а Сергей Павлович провожал его удивлённым взглядом, но всё же покачал головой и высказал восхищение его решимости.

Эпилог

Сергей Павлович сидел на скамейке в парке и читал книгу, никто не признал бы его, увидев в таком виде, он был в изрядно поношенном спортивном костюме, в очках и кепке.

— Деда, деда, смотри! — кричала внучка Сергея Павловича неразборчиво, неся ему пожелтевший листок, найденный на земле.

— Ух ты, какая красота! — восхитился он. — Мариш, скоро тут их будет очень много, мы с тобой соберем всё в кучу и будем в ней прыгать!

Внучка Сергея Павловича была в восторге от этой идеи и побежала дальше искать листья, а Сергей Павлович сопровождал её взглядом, полным заботы.

В этот момент раздался звонок, он достал телефон, поправил очки и отодвинул его от себя подальше, чтобы разглядеть, кто звонит, поняв, что это дочка, он принял вызов.

— Пап, давайте выдвигайтесь с Маришкой домой, нам её ещё к другим бабушке и дедушке свозить надо.

— Принял, дочусь, десять минут и будем дома.

Он положил телефон в карман и достал оттуда бумажку, свёрнутую в трубочку, посмотрел на неё и развернул, перечитывая:

«Вербовка пилота не удалось. Паспорта и прочие документы уничтожены, произведите зачистку баз данных, карта с деньгами у меня. «Ночь» совершила первый вылет — удачно. Скоро показательные выступления, изыскиваю варианты».

Тяжело вздохнув, он свернул записку обратно и вставил её в отверстие бетонной ножки, на которой крепилась лавочка.

— Мариш! Солнышко моё, иди к дедушке!

Он встал со скамейки и поднял на руки внучку, посмотрев в её довольные глаза, которые смотрели на него с восхищением.

— Эх, если бы ты знала, как деда тебя любит! — поцеловал он её в щёку и обнял, после чего поставил на землю и, взяв за руку, направился с ней в сторону дома. — Знаешь, вчера один дядя доказал твоему дедушке, что он был не прав долгое время.

— И что мой дедушка решил? — посмотрела на него внучка.

— Дедушка понял, что выбор и выход есть всегда, и начал искать его для себя, моя зайка.

— Дедушка, ты найдёшь выход, обычно он там, где вход, — серьёзно задумавшись, сказала внучка.

— Наверное, так и есть, — усмехнувшись, ответил он.