Верещагин и другие. Роман и три пьесы для чтения

От автора

У «Верещагина» (Кончерто гроссо) и моих пьес довольно необычная судьба.

Роман о композиторе, который купил у букиниста запрещенную книгу, начал писать по ней концерт и жизнь его с этого момента бесповоротно изменилась, вышел в редакции Елены Шубиной в 2012 году и был раскуплен до последнего экземпляра. «Верещагин» получил премию Роспечати «Лучшая книга, написанная журналистом – 2012». С тех пор он не переиздавался. По сути, исчез, как в самом романе исчезает на долгие годы книга репрессированного автора.

Пьеса «Тополь. Хроники радио», которую многие называли «производственной» – о раннеромантическом периоде известной радиостанции, с узнаваемыми персонажами, – вошла когда-то в десятку лучших пьес на драматургическом конкурсе «Действующие лица» (2006), ее опубликовали в итоговом сборнике конкурса и в журнале «Современная драматургия».

Пьесу «Ник», которую я в 2007 году без всякой надежды разместила в драматургической интернет-библиотеке, больше похожей на кладбище текстов, спустя несколько лет отыскали китайские слависты Чаньчуньского университета и, что совсем уж невероятно, официально попросили у меня разрешение на перевод и публикацию в Китае. В итоге пьеса вышла в Пекине в сборнике «Пьесы из России» в 2012 году.

Пьесу «Узел» я написала в 2019 году. Как и две предыдущие, она нигде не ставилась. Я называю их «пьесами для чтения»: все они получились остросюжетными. Журналистскую суть все-таки не спрячешь, и писать иначе я не умею.

Теперь я собрала всё это в одной книге – «Верещагин и другие». Меня спрашивали: почему, зачем? Тексты невероятно разные и о разном.

Ответ нашелся не сразу, но сейчас он у меня есть. Вопрос цены – вот что их объединяет. Мне кажется, все мои персонажи, и в романе, и в пьесах, отвечают на вопрос: чем они готовы платить за любовь, за счастье, за искусство, за свободу и готовы ли вообще. И как они живут дальше, если не готовы.

Я же хочу сказать огромное спасибо всем, кто помогал и помогает мне. Без вас эта книга не могла бы выйти. И спасибо, что читаете.

Марина Королёва

Благодарность

за неоценимую помощь в выходе этой книги:

Виктору Шендеровичу

Ирине Петровской

Нине Зверевой

Юлии Велембовской

Кире и Славе Бровер

Татьяне Боднарук

Николаю Шеферу

Ксении Турковой

а также тем, кого я всегда буду помнить:

Сергею Денисову

Ариадне Кузнецовой

Виталию Воловичу

Верещагин. Кончерто гроссо

Мы рождаемся для любви. И насколько мы не исполнили любви, мы томимся на свете. И насколько мы не исполнили любви, мы будем наказаны на том свете.

В. В. Розанов

Прелюдия

– Пришла?

Я стояла на пороге артистической, куда меня провели. Узнали. Иногда это очень помогает, подумала я некстати.

– Пришла.

Я-то пришла, а вот слова не шли. Я сделала один вдох, второй, третий. Выдохнуть не получалось.

– Дай обнять тебя. Дай взглянуть.

Голос был тот же, низкий, глуховатый, он все так же немного тянул слова.

– Иди, родной мой.

Тут-то мое профессиональное самообладание и раскололось. Слезы текли по щекам, прямо на его пиджак. Да, ведь так он и называл меня, почему-то в мужском роде, будто я мальчик.

– Ну вот, ну вот…

Он гладил меня по голове.

– Господи, совсем не изменилась. Как же это?

Не знаю, сколько мы так простояли. Кто-то заглянул в комнату и тихо закрыл дверь. После этого он повернул в замке ключ, и тут я смогла наконец выдохнуть.

– Это у тебя надо спросить как. Ты же сам мне и обещал.

– Я же пошутил. Я врал.

– Вот они, твои шуточки. Можешь полюбоваться.

Он улыбнулся одними глазами, как всегда.

– Любуюсь.

– Ты тоже не меняешься.

Это была правда. Он и тогда, двадцать лет назад, выглядел на все семьдесят.

– Куришь?

– Бросил. Болел.

Вот это было другое, да: от него не пахло табаком, а тогда все было прокурено – волосы, щеки, пиджак, свитер под пиджаком, пальцы.

В коридоре кто-то ходил, слышно было, как подошли к двери, постояли, снова ушли. Слава богу, никто не стучал.

И тут он тихонько отстранился, посмотрел уже пронзительно, по-своему:

– Так все-таки почему ты пришла?

Я могла сказать что угодно: хотела тебя увидеть, хотела услышать концерт, да я вообще здесь по работе, со съемочной группой, – и все это было бы правдой, но и враньем было бы тоже, а врать ему я не умела. Он и тогда видел меня насквозь, хоть и ворчал, что не понимает моих безумных поступков.

Я потерлась щекой о его пиджак – жесткий, как бывает щетина на щеке.

– Я хочу знать, что будет дальше. И еще – вот…

Часть I. Анданте

Я вышел из аудитории, где весь день шли приемные экзамены.