Вереск на камнях

Ещё немного — и они сойдутся вместе, сольются, срастутся, как зелёные побеги обрубленных ростков.

Потрепав по холке ластящуюся Силки, я сказала Оле:

— До завтра!

— Пока, Руда! — ответила она рассеянно и обратилась к Ирине: — А в какую папку вы загрузили сегодняшние фотографии китайской гвоздики?

Я оставила их выяснять технические подробности и вышла из дома.

Вечерело. Закатное солнце уже не сияло, а светило ночником — мягко, устало, прощаясь с землёй. Лютик ждал меня у калитки, старательно отворачиваясь от бродивших вдоль забора кур. Те гребли лапкой траву, внимательно рассматривая глазом джунгли пырея и мокрицы на предмет насекомых. Я запретила собакам даже дышать в сторону кур, коз, кошек и прочей вольно гуляющей по деревне живности, вот Лютик и не дышал.

— Пошли, собакин! — позвала я его. Лютик сорвался с места и догнал меня, радуясь:

— Хозяйка, ура! Наконец-то! Я скучал!

— Я тоже, — улыбнувшись, погладила его между уже вставших ушей. — Голодная, как волк!

— Ой, и я, и я голодный! А дома варят похлёбку!

— Откуда ты знаешь?

— Чую!

Он поднял нос по ветру и принюхался. Потом сказал осторожно:

— Что-то странное, хозяйка.

— Что именно? — насторожилась я, оглядывая улицу. Кроме уже знакомых кур, никого не было. Даже птицы уже замолчали, спрятавшись по гнёздам. Вдалеке забрехала крупная собака, но тут же захлебнулась лаем, и снова стало тихо.

Да, что-то случится.

Но домой идти всё равно надо.

У ворот, которые Могута с Буселом поставили на место и даже запор соорудили, стояла нервная Дара. С момента попадания в современность служанка вела себя тихо, будто её тут и не было. Работала вместе со всеми, в свободное время плела из осоки половички, как научила её Мыська. А вот дочка Дары, Чернава, доставляла мамке хлопот.

Вот и сейчас Дара меряла шагами пятачок перед воротами и хлопала себя по юбке платья деревяшкой, которая у наших предков называлась «пранкой» — ею били бельё, чтобы постирать или опрать, как они говорили. Деревяшку вырезал Бер из соснового полена. Была она тяжёлой, увесистой, и я даже испугалась за Чернаву. В том, что Дара ждала тут именно дочь, сомнений быть не могло.

— Что случилось, Дара?

— Та-а! — бросила женщина в сердцах. — Свистуха эта шляется где-то! А ведь Велесова ночь, нешто Чернава не ведает?!

— Велесова ночь? — удивилась я. — Что за она?

— Так нечистья ночь! Всякая чучма вылазит на землюшку! Вупыри бродят, русалки песни поют… Ай!

Она отмахнулась. На лице её была написана тревога за дочь. Я покачала головой:

— Да не бойся ты, никто Чернаву не украдёт и не убьёт!

— Да как же! Разве ж можно гулять в одиночку Велесовой ночью?! Костры жечь надо, нечисть отгонять да Ярилу-солнышку молиться!

— Ну в чём проблема? Запалите костёр и молитесь, — фыркнула я. — Придёт Чернава. Наверное, с мальчиком познакомилась, вот и гуляет допоздна. Дело-то молодое!

— Я ей погуляю! — кровожадно пообещала Дара, похлопывая пранкой по ладони. — Я ей так погуляю, что месяц сидеть не сможет!

— Спокойно, Дара! — строго велела я женщине. — Отстань от девчонки.

— Замуж ей пора! Ежели б ты помогла, была бы она княгиней сейчас!

— Мёртвой княгиней, — напомнила я. — Златоград же затопило!

Дара заткнулась на миг, а потом вскинулась:

— О, глянь, она ль?

Я прищурилась на две фигуры, которые в обнимку шагали к дому, и вдруг рассмеялась:

— А не она! Это ж…

— Голуба! — воскликнула Дара. — Цвель старая! Глянь, милуется!

— Голуба, — прыснула и я. — А кто это с ней?

— Пень этот с палкой, которая, говорят, гремит страшно!

Пень с палкой? Божечки-кошечки! Петрович?

Парочка подошла ближе, и Голуба, увидев нас, смущённо ахнула:

— А что ж вы тута? Ждёте кого?

— Тебя, Голубушка, — ядовито ответила Дара. — Вот, спросить хотела, не видала ль мою Чернаву!

— Видала, — так же ядовито ответила Голуба, бросая кокетливые взгляды на Петровича, который крутил ус пальцем с видом героя-любовника. — Чернава твоя женишка нашла и с ним прогуливается по главной улице!

— Убью заразу! — воскликнула Дара и бросилась вместе с пранкой к почте.

Я вздохнула и сказала:

— Кажется, сегодня и правда нечисть высосет чью-то кровь.

Но за Дарой я не пошла. Пусть сама разбирается с дочкой. А я голодная.

Как раз у дома меня встретила Забава с годным предложением:

— Княгинюшка, как ты припозднилась, иди уж отужинай!

— С удовольствием, — ответила я и поднялась по ступенькам крыльца. В избе пахло пирогами. Бусел уже переложил печь, и Голуба с Забавой соревновались каждый день — кто лучше пирог испечёт. Сегодня явно в начинке рыба. А значит, пирог Голубин. Она мастерица по части рыбы…

Я уселась за стол, наблюдая, как маленький Волех пытается безуспешно встать на ножки с помощью старого дивана. Отрадушка гулила на расстеленном покрывале, мусоля во рту резную деревяшку от Бера. Мыська наблюдала за детьми вполглаза, штопая какую-то одёжку. Мужчины отсыпались вповалку за цветастой занавесью, все вместе, не глядя на семейность и иерархию. Князь не князь и десятник уж не важный человек… С утра им на работу, даром что Велесова ночь.