Вересковая принцесса

Когда я вновь появилась у тёти Кристины, она как раз варила себе шоколад. Бланш бегала вокруг стола и слизывала тёртый шоколад с тарелки… Небо, как летали Бланш, шоколад и пирожное в руках моей тёти, когда я ей сказала, что господин Клаудиус передаёт ей приглашение выпить чаю в главном доме! Теперь я впервые увидела, как она рассчитывала и надеялась на этот момент. С полуторжествующей-полурассеянной улыбкой она вытягивала один за другим ящики шкафов – я увидела ужасающий хаос из поблекших цветов, лент и кружев.

– Сердечко моё, мне нужно сначала одеться, и тут ты мне не нужна – комнатка такая узкая – ты не можешь побыть пока наверху у Хелльдорфов? – сказала она быстро. – Но ты должна сделать мне одну любезность; пойди к Шеферу – с этим неотёсанным мужланом я больше не хочу иметь дела – у него выросли прекрасные жёлтые розы – попроси срезать их и дай ему за это столько, сколько он запросит, будь это даже два талера – ты получишь их обратно, может быть, даже завтра… Ну иди же! – воскликнула она и подтолкнула меня к двери, когда я удивлённо поглядела на неё. – Я привыкла держать в руках цветы, когда иду в гости.

Шефер подарил мне розы, и я отнесла их ей. Затем я пошла к моему отцу и получила разрешение выпить чаю в главном доме.

Через час я шла с тётей Кристиной по саду. При моём возвращении она уже ждала меня в пальто и шляпке с вуалью. Уже наступили сумерки и начался небольшой дождь, когда мы подошли к мостику.

– Куда направляются дамы? – раздался голос позади нас. Это была Шарлотта, которая только сейчас возвращалась с горы.

– Я хочу представить мою тётю в главном доме, – ответила я.

Молодая девушка не сказала ни слова, тётя тоже молчала, так мы молча и шли вперёд – и у меня вдруг стало тяжело на сердце… Обе дамы шагали передо мной по мостику. Странно, но это выглядело почти невероятным – сходство между обеими фигурами было просто ошеломляющим: один и тот же гордый поворот головы, одинаковая округлость плеч, одинаковая походка и, я уверена, одинаковый рост – они выглядели похоже до того, что их можно было спутать, но в то же время в душе они были друг другу неприятны. Шарлотта, во всяком случае, держалась неприступно.

– Пожалуйста, разденьтесь в моей комнате, – холодно сказала она в коридоре. Мы вошли в комнату, которая уже была уютно протоплена и ярко освещена. Фройляйн Флиднер накрывала на стол и приветствовала нас весьма сдержанно

– Где господин Клаудиус? – тихо спросила меня тётя – это было первое, что она сказала, с тех пор как мы вышли из швейцарского домика.

Я молча показала на двери салона.

– О Боже, рояль! – счастливо вскричала она и подлетела к инструменту. – Как давно я была лишена этого зрелища! О, разрешите мне только на секундочку положить руки на клавиши! Пожалуйста, пожалуйста – я буду счастлива, как ребёнок, если смогу взять хотя бы два аккорда!

В секунду пальто и шляпка полетели на ближайший стул, и к моему безмерному удивлению тётя Кристина оказалась в полном концертном наряде. Молочного цвета атлас тяжело спадал на ковёр, а из кружев глубокого декольте поднималась грудь, такая ослепительная, такая мраморная по совершенству форм, какие вряд ли мог предъявить античный кабинет со всеми своими фигурами богинь. Как вились длинные локоны по шее и плечам и как изумительно смотрелись свежайшие бледные розы в воронёной массе волос!

– Ну, это сильно! – сухо сказала Шарлотта. Моя тётя опустилась на стул перед роялем, инструмент ожил под её руками, и не слишком звучный, но сильный голос прогремел с дьявольским выражением: «Già la luna in mezzo al mare» – и тут распахнулись двери салона, и господин Клаудиус, бледный как привидение, застыл на пороге – а за ним маячило удивлённое лицо Дагоберта.

– Диана! – вскричал господин Клаудиус с невыразимым ужасом.

Тётя Кристина подбежала к нему и опустилась на колени.

– Прости, Клаудиус, прости! – умоляла она, почти касаясь лбом ковра. – Дагоберт, Шарлотта, мои так надолго и с такой болью утраченные дети, помогите мне упросить его вновь принять меня в прежней любви!

Шарлотта издала возглас негодования.

– Комедия! – закричала она. – Кто платит вам за эту изумительно сыгранную роль, мадам? – спросила она грубо. Затем она налетела на меня и резко затрясла меня за плечи. – Леонора, вы нас предали!

Господин Клаудиус сразу же встал между нами и оттолкнул её.

– Уведите фройляйн фон Зассен! – велел он фройляйн Флиднер – как глухо и неуверенно прозвучал его голос, как он старался овладеть собой в ужаснейшем внутреннем волнении!

Фройляйн Флиднер обняла меня за плечи и отвела в салон с портретом Лотара – и за нами захлопнулись двери… Пожилая дама дрожала как осиновый лист, у неё от судорог свело челюсти.

– Вы привели плохого гостя в наш дом, Леонора, – выдохнула она и испуганно прислушалась – а из прилегающей комнаты почти непрерывно доносился звучный голос тёти Кристины. – Вы, конечно, не могли знать, что это она, та фальшивая, неверная Диана, из-за которой он так тяжело страдал… Не дай Бог она снова завладеет им! Она всё ещё ошеломляюще красива!