Вересковая принцесса

– К господину доктору фон Зассену! – распорядилась Илзе, обращаясь к двум носильщикам, которые грузили наш багаж на повозку.

– Такого не знаю! – отрезал один из них.

Илзе назвала адрес.

– Ах, большой магазин семенной торговли – фирма Кладиус? Ясно, ясно! – сказал он почтительно, и повозка тронулась с места.

На бульваре, который вёл от вокзала в город, нас накрыло удушающее облако пыли, а широкие газоны у дороги и красивые каштаны над нашими головами были покрыты серым налётом – словно на землю выпал пепел… Но здесь, по крайней мере, ощущалось дуновение ветра; а вот на улицах, по которым мы должны были следовать дальше, стояла тяжёлая, свинцовая духота. То справа, то слева открывался поворот в какой-нибудь узкий переулок, и в его брусчатке слепяще отражалось солнце – мне казалось, что изнемогающие от жары камни сочатся паром или выбрасывают искры… Ах, где моя цветущая долина, освежающий запах вереска и прохладные, шелестящие дубы вокруг Диркхофа!..

– Тут ужасно, Илзе! – застонала я, когда она схватила меня за руку и спешно затянула на тротуар – из-за угла выскочил какой-то экипаж. До сих пор нам по дороге попадалось мало людей – в полуденную жару улицы опустели. Но вдруг вдали раздался барабанный бой и свист.

– Парад военного караула! – вслушиваясь, сказала Илзе с довольной улыбкой – должно быть, в ней ожили старые ганноверские воспоминания двадцатипятилетней давности.

Шум парада быстро приближался, и внезапно на улицу хлынула толпа людей.

– Эй, поглядите-ка вот на это! Провисела в шкафу сто лет! – закричал какой-то мальчишка и встал перед Илзе. Он поставил себе на голову два кулака, один на другой, изображая, несомненно, Илзину шляпу, и скорчил рожу. Все вокруг засмеялись, заулюлюкали, и даже двое наших носильщиков украдкой ухмыльнулись.

– Уличные мальчишки! – сказала Илзе, презрительно вздёрнув подбородок. К моему облегчению, мы как раз свернули в тихую улочку. – В Ганновере люди всё же более вежливые и воспитанные – со мной там такого ни разу не случалось!

Во мне трепетал каждый нерв, я чувствовала глубочайшее унижение – Илзе, которую я боготворила, стала предметом насмешек!.. Я прижала её правую руку к своей щеке – руку, которая всю жизнь защищала и берегла меня. Усталые ноги механически несли меня дальше. Шум парада позади нас постепенно утих, и наконец носильщики остановились на отдалённой тихой улочке с респектабельными домами. Мы стояли перед мрачным каменным зданием. Все окна на первом этаже были забраны в решётки, а к высокой входной двери вело крыльцо с красивыми железными перилами. Наверное, старый дом со своим массивным фасадом выглядел внушительно; но меня привели в отчаяние оконные решётки и почерневшие стены, на которые не падал ни один луч света. Мне казалось, что тяжёлая деревянная дверь, украшенная богатой резьбой с вычурными завитушками и чудовищной, начищенной до блеска латунной ручкой, уставилась на меня, словно тёмная, страшная загадка.

– Видишь, Илзе, я была права насчёт задней комнаты! – вскричала я в полном отчаянии. – Давай поворачивать обратно!

– Обожди! – велела она и поднялась вместе со мной на крыльцо. Носильщики взвалили наши тюки и чемоданы на плечи и последовали за нами. Илзе позвонила. Дверь медленно отворилась, и какой-то старый человек впустил нас в дом. Мы очутились в необыкновенно просторном холле. Пол был покрыт отполированной до блеска каменной мозаикой. В глубине помещения виднелись широкие, плавные каменные лестницы, ведущие наверх, а посередине возвышались две каменные колонны, упирающиеся в потолок. Вся эта каменная масса излучала чудную прохладу, но в помещении царил полумрак, как в церкви, и этот полумрак не могли пробить даже солнечные лучи, сквозящие над лестницами.

– Фирма Клаудиус? – осведомилась Илзе.

Мужчина коротко кивнул, неохотно отступив, чтобы дать место носильщикам с багажом.

– Здесь живёт господин доктор фон Зассен?

– Нет, не здесь! – живо возразил он и преградил нам путь, вытянув руки. – Господин фон Зассен живёт в «Усладе Каролины» – это вам надо выйти, повернуть направо и завернуть за угол…

– О боже, нам надо опять выходить на эту ужасную жару? – жалобно спросила Илзе, искоса глянув на меня.

– Мне очень жаль, – равнодушно ответил старик, пожимая плечами, – но через этот дом прохода нет. Вы должны были знать, что для подобных вещей, для такого вот багажа на боковой улице есть вход!

Отчитывая нас таким образом, он повысил голос, и в этот же момент откуда-то из глубины холла на нас затявкала собака. Там были ступени, которые спускались к задней двери, и на этих ступенях стояла пожилая дама в чёрном шёлковом платье и в чепце с пёстрыми лентами. Она обтирала лапы грациозному маленькому пинчеру, который, видимо, тоже только что вернулся с улицы.

– Дайте людям пройти, Эрдман! – велела она дружелюбно.