Веретейская волость

Что еще о нашей земле рассказать? Помню, как колокола с церкви сбрасывали. Большой колокол сразу разбился. Это при «красном попе» было. Отца Леонида Колокольцева уже не было (Дор его деревня — он отца моего отпевал). Его сын, Всеволод, меня русскому языку и литературе учил. От Бога был учитель. Он преподавал нам русский и особенно упирал на правильность речи. Мы же как говорили — «на пече», «на лошаде», «в грязе». А теперь, заметьте, все наше поколение по-другому говорит. Спасибо Всеволоду Леонидовичу! Очень уважали его. До конца 40-х он преподавал. Я потом, когда подрос, осознал — он ведь никогда (!) нам не давал для диктанта или разбора ни одного преложения из советской литературы — только классику. Библиотекарем он у нас одновременно работал. Настоящий преподаватель. Он нас не отпускал, пока мы не ответим. Держал дотемна, зажигал лампу. У его класса на втором этаже стоял медведь. Детдомовцы его растрепали — верхом катались. Медведя школе граф Мусин-Пушкин подарил — в наших лесах убил. Из учителей помню Юницкого Ивана Ивановича — он преподавал алгебру и геометрию. Приезжий был. Из местных Яшин Александр Николаевич — погиб на войне. Хороший был директор. Александрову Надежду Александровну помню. Сухонькая такая старушка — немецкий вела. Лыков Иван Алексеевич ботанику вел (на войне немецкий выучил — после Надежды Александровны преподавал). Лыкова Зинаида Алексеевна и Александра Ивановна Ковшова — русский.

— Мне старшая сестра рассказывала, — вступает в разговор супруга Александра Александровича Надежда. — Пришел как-то Колокольцев в школу, а на рубашке — капуста. Он в общежитии тогда жил, кто-то открыл погреб. А Всеволод Леонидович доставал из печки щи, оступился и упал в погреб вместе с ними. Ударился больно, щами обжегся, но на работу пошел. Правда, старшеклассники тогда над ним смеялись.

Отца Константина Ельниковского хорошо помню — он пчел держал, хозяйство крепкое. После войны умер.

Вот, наверное, и все.

Приложение 14 Из воспоминаний профессора Чеснокова Вячеслава Степановича (воспитанник детского дома №47 с 1942 по 1954 гг.)

По документу, хранящемуся в Объединенном архиве Главного управления здравоохранения г. Ленинграда, я был эвакуирован с домом ребенка №1 Приморского района из блокадного города 25 июля 1942 г. в Ярославскую область, Некоузского района, село Веретея. По архивной справке из Государственного архива Ярославской области я поступил в детский дом 3 августа 1942 г.

Мои первые самые смутные воспоминания, что нас везут лошади на телегах, на каждой из телег нас много, и мы закрыты какими-то рогожами или ватниками. Первое время мы спали на скамейках, значительно позже для каждого из нас были приобретены кровати.

В моей характеристике, подписанной воспитательницей В. И. Якушкиной и директором А. А. Викторовой, отмечено, что я «особенно люблю дежурить по кухне». Дежурство по кухне у нас было одной из постоянных обязанностей, и я с любовью и благодарностью вспоминаю первого нашего повара, как мне тогда казалось громадного, седого и всегда доброго Федора Алексеевича Сафронова. После него я запомнил повара Люсю Потехину, которая всегда нас подкармливала. Хорошо помню нашу няню Шуру Копейкину, которая без устали возилась с нами как с родными.

Самой любимой воспитательницей была у нас добрая Вера Ивановна Якушкина, которая заменяла нам Арину Родионовну, рассказывая на ночь сказки, под которые мы мирно засыпали. Мы также любили Зинаиду Михайловну Аронову, у которой были двое детей: дочь Лена и сын (с одним глазом), забыл его имя, думаю, что его звали Саша.

Из обслуживающего персонала запомнились добрый и грамотный фельдшер Петр Иванович Зеленский (у него была одна рука), медсестра Анна Михайловна Евстифеева и ее муж завхоз Сергей Дмитриевич, который любил с нами играть в шашки. Он очень удивлялся и был всегда доволен, когда кто-то из нас его обыгрывал. Когда у нас появилась вместо полуторки грузовая машина трехтонка, то, как я помню, ее шофером был Сергей Николаевич Расторгуев, его дочь Галя училась вместе с нами. Мы всегда радовались, когда во двор въезжала его машина, и он нас с удовольствием немного катал.