Веридор. Одержимый принц (СИ)

— С чего бы? — изумленно вздернула брови Мариана. — Пророчество гласит о трех невестах Жестокого короля: Нинель Монруа, Лилиан Ла Виконтесс дю Трюмон и Вэллине Девиур. Меня Его Величество никогда замуж не звал, — и добавила, игриво сверкнув горящими янтарем очами в поллица. — У леди Лилиан были чудные огромные каре-зеленые глаза.

— Стих замечательный, — вклинился в их диалог "многоневестец", — я только не уловил, где тут о том, что "четвертая" — это таинственная северная принцесса, и о связи этих матримониальных божественных планов на меня и моего выбора Джанго как возможного Истинного Наследника.

— Про северную принцессу еще не зарифмовали, — просто заявила Мариана, — а что касается второго вопроса… Скажи, Кандор, где сейчас изумруд из церимониальной короны?

Его Величество досадливо скривился и недовольно пробурчал:

— Спрятал. Так хорошо, что теперь сам найти не могу.

— Что?! — мигом взвился Нарцисс. — Ты сдурел, Кандор?! Ты куда изумруд задевал?!

— А как ты думаешь, любимый, почему Жестокий король с таким трепетом относился к своим любимым сапогам, оберегая их почти маниакально? — едва сдерживая смех, как бы между прочим задала вопрос Мариана.

— Да, демон его побери! — взорвался Кандор, но не от злости, а от собственного бессилия. — Я решил, что надежнее всего будет, если изумруд всегда будет при мне! Да, я спрятал его в каблук правого сапога из своей любимой пары! А их кто-то спер! И я понятия не имею, где теперь их искать!

— Спешу открыть тебе имя вконец оборзевшего вора, — нарочито медленно, смакуя каждое слово, проговорила Мариана. — Сей невероятный потрясающий наглец зовется Его Светлостью крогнерцогом Веридора сиятельным лордом Джанговиром. И да, улизнул из-под твоего носа он в твоих сапогах, а до этого ходил практичеки все время в них, но ты не узнал свою излюбленную пару, поскольку Джанго не разделяет твою страсть к черному цвету и покрасил их в коричневый.

— В Хаос! — ругнулся Его Величество, вылетая из спальни, на ходу связываясь с лордом Дивом, выясняя точные координаты судна брата, и выкрикивая приказания, чтобы немедленно трубили сбор всей Чертой Тридцатки и послали вперед гонца в порт с сообщением, чтобы немедленно снаряжали корабль.

— Ну вот и еще один шаг к пророчеству, — отстраненно произнесла Мариана, глядя на распахнутую с ноги дверь в покои Его Величества.

— Я не совсем тебя понимаю, — признался Нарцисс.

— Все просто: если бы Кандор не назначил Джанго одним из участников отбора Истинного Наследника против его воли, то кронгерцог с королевским изумрудом сейчас был бы в Веридоре, а соответственно, и сам Кандор. А так он унес с собой важную тайну, не успев рассказать дочери о возможной опасности, и в его отсутствие случится то, что случится. И с корабля Джанго Кандор отправится не обратно в столицу, а в Сарату, где и встретит ту заветную любовь, о которой мечтал с юности.

— А что случится?

— Всему свое время, — последовал ответ Прорицательницы, как всегда туманный и загадочный.

Глава 6

Не сумев с третьего раза разодрать веки, Гвейн в первый раз в жизни зарекся больше не брать в рот ни капли вина. Понятно, конечно, что он мешком с костями на влажном пляже развалился и даже сощуриться не может не из-за того, что накануне перебрал, но все же, может, Боги услышат его горячий посыл и ниспошлют хоть какое облегчение, а то сдохнуть же можно, как башка раскалывается!… Раскат тупой боли внезапно прокатился по всему телу, и молодой человек застонал бы, если бы хоть мышцы лица не свело в судороге. Гвейн знал, что это. Приворот на крови. Приступы начались в тот же день, что исчезла Тейша. Сначала его скручивало раз в день за пару минут, а потом все чаще и чаще, дольше и дольше, болезненней и болезненней. Он прекрасно знал, к чему дело идет: не далек час, когда его в последний раз пронзит боль, сильнее которой невозможно представить, и просто сведет его с ума. Кто-то бы уже сломался, но Гвейн еще держался. Чернокнижная натура, подгоняемая приворотом, решила извести своего хозяина как можно быстрее чтоб меньше мучиться, но старший сын Жестокого короля сам себе дал зарок держаться до последнего, хотя на спасения у него надежды не было. Просто хотелось еще пожить, если не ради себя, то хотя бы ради тех, кому он дорог.

Мелькнула мысль, что именно потому, что, кроме смерти, помочь ему навряд ли что-то в этом мире может, он и должен был оставаться на рифе отвлекать сирен. Ему то ничего в этой жизни уже не светит, кроме адских мучений, изо дня в день заходящих на новый круг, ужаснее и беспросветнее предыдущего. А у дяди была единственная, и полжизни у него еще впереди было, и детей могло бы быть много. Да он, будучи кронгерцогом, мог судьбу Веридора вершить, в конце концов! Уж кому, как не дяде Джанго, еще жить и жить, язвить и смеяться, устраивать перебранки с лордом Дивом и подкалывать младшего брата. А он вместо этого всего спас бесполезную жизнь Гвейна, ну и еще Лихого… Лихой!