Вериги любви

Нина Федоровна позвала меня помочь накрыть стол, ведь гостьи появились днем, неожиданно, все взрослые соседки были на работе, так что мне нечаянно повезло. Вот тогда-то я и узнала и про лагерное подполье, и про лазарет, и про книгу, и про Ирму, и про что-то еще, о чем женщины вспоминали и вспоминали, а моя детская память сохранила только самое потрясающее: как Нина Федоровна плела кружева и как однажды ее спасли от крематория.

Вот эта история. Каждый день на лагерном плацу выкрикивали имена узниц, назначенных к казни, и длинная колонна обреченных двигалась к вечно дымящему страшному дому смерти. С замирающими сердцами женщины стояли перед палачами, страшась услышать свой лагерный номер, и однажды был назван номер Нины Федоровны Савкиной. В прощальном отчаянном жесте сжав руку соседки, она шагнула было из строя и вдруг почувствовала, как ее втянули назад, а вместо нее вышла чешка Хелена. Оглянулась, сказала: «Живи» – и удалилась навеки. Ошеломленную и обессиленную Нину Федоровну долго еще поддерживали со всех сторон руки солагерниц, ставших давно родными. А ночью, когда можно было безбоязненно говорить, она узнала от Антонины Никифоровой: Хелена была неизлечимо больна раком, поэтому и решила уйти, спасая чью-нибудь жизнь. Жизнь Нины Федоровны.

Сядьте, милая, с тихой улыбкою
Под мою рассыпную сирень.
Над лицом Вашим светлой накидкою
Кружевная развеется тень…
Вам тепло?

Нина Федоровна давно умерла, как и другие наши старые соседи, и все они похоронены неподалеку от нашего дома, на даргорском погосте, а могилы моих родителей – уже за чертой города, на новом кладбище под Ежовкой.

После ухода папы и мамы еще не один год приходили ко Дню Победы почтовые поздравления от градоначальника, от губернатора, даже от президента. Живы, стало быть, мои солдаты и откуда-то с сиятельной высоты читают вместе со мной: «Пусть праздничный салют напомнит Вам молодые годы и снова вернет в незабываемый майский день победного 45-го!»

Я давно стала изучать семейный архив, еще и не помышляя о будущей книге. От созерцания прошлого ныло сердце. Остались родительские документы: удостоверения личности, пенсионные, воинские и орденские книжки, отцовский партийный билет и всяко-разные справки, которые отец и мать собирали то для домоуправления, то для отдела кадров, то для пенсионного фонда, то для военкомата. Остались написанные собственноручно автобиографии, и за эти бесценные страницы я благодарю Бога, ибо многого не знала о жизни отца и матери – до меня.

Слезы мешают думать и писать. Где они были раньше, эти слезы? Почему я не просила прощения у отца и матери, пока они были живы? Откуда это чувство вины? Нужна ли, важна ли им теперь моя покаянная память о вольных и невольных обидах, о молодом моем невежестве, о поисках судьбы где-то далеко, за тридевять земель, когда главное счастье человека – родительский дом? Тот самый, который построил отец в послевоенном Сталинграде, в Бекетовке, потом – на Дар-Горе. Дом – это не только стены. Вернее, стены дома – стены сердца.

Вчитываюсь в отдельные строки автобиографии отца: «Родился в семье крестьянина 6 сентября 1914 года в селе Житне-Горы Киевской области. Учился в сельской школе, работал конюхом, счетоводом. Закончил рабфак Белоцерковского сельхозинститута, потом ветеренарный факультет, стал ветврачом. Во время службы в Красной Армии с декабря 1938 года принимал участие в освобождении Западной Украины и Белоруссии и в финской войне. 20 августа 1941 года мобилизован в Красную Армию ветврачом 677-го корпусного ветлазарета 255-й стрелковой дивизии. 12 июля 1942 года попал в окружение в районе г. Миллерово вместе с начштаба 255-й дивизии майором Дмитриевым, 28 августа 1942 года вышел из окружения в районе Сталинграда. Находился в тамбовских спецлагерях НКВД на спецпроверке до 15 октября 1942 года. Направлен в ветуправление Красной Армии в Москву для дальнейшего прохождения службы, 12 ноября назначен ветврачом 776-го артполка 244-й стрелковой Краснознаменной и ордена Суворова дивизии. Закончил войну 15 февраля 1946 года в Румынии в составе Южной группы войск. Вернулся на родину в 1947. Награжден орденом Красной Звезды и медалью «За победу над Германией». Член партии с 1944 года. На фронтах Великой Отечественной войны погибли братья Павел и Иван. С июля 1947 года директор Сталинградской областной ветлаборатории. Женат, имею дочь».

В личном листке по учету кадров диковинные по нынешним временам вопросы: участвовал ли в оппозициях, подвергался ли репрессиям за революционную деятельность, служил ли в войсках белых правительств, был ли в плену? Листок древности потрясающей, на сгибах бумага чуть ли не рассыпается, чернила почти выцвели, но разобрать написанное все равно можно. Особенно впечатлила меня маленькая деталь: в графе о семейном положении – сведения только про маму и меня, брат еще не родился…