Вериги любви

– Наверное, что-то произошло…

– Да Анечка у меня заболела, понимаете? Совсем крошка была… Простыла или что, но только случилось у нее какое-то воспаление… Ничего невозможно было сделать, дочь умирала. Мама тоже слегла от горя, помощи никакой. Помню ночь и мысль: сейчас уйду куда глаза глядят, не могу больше, не могу… И ощутила на себе чей-то взгляд, оглянулась – Лик Христа. Бросилась на колени перед иконой, взмолилась о прощении, о спасении Анечки. «Господи, – плакала, – если выживет дочка, отдам ее в Твою Церковь!»

При этих словах Натальи Семеновны мы одновременно посмотрели на шестнадцатилетнюю Аню: красивая, розовощекая, но, как и мать, молчаливая и в такой же суровой одежде.

– Вожу ее с собой, она в автобусе и выросла, петь выучилась, будет певчей.

– Значит, тогда она выздоровела Божиим чудом?

– Слава Богу за все!

В Санаксаре я не раз наблюдала, как Наталья Семеновна с дочерью заходили в келию к батюшке Иерониму, подолгу там были, наверное, молились. А вскоре, после смерти старой матери-бабушки, они переехали из Волгограда в Свято-Троицкий скит близ Санаксара. Через несколько лет Господь соблаговолил нам увидеться: Наталья Семеновна умело правила лошадьми, разворачивая подводу у монастырских ворот. Я руками всплеснула:

– Наталья Семеновна, как я рада вас видеть!

– Спаси, Господи! Вот за мукой приехала. А вы все паломничаете? Ну, не уставайте. А сынок ваш Андрей как поживает?

Хотелось так много рассказать, ведь Наталья Семеновна знала о моих житейских печалях и радостях! И про Анечку узнать хотелось, как она там, в скиту? Раньше я бы так и сделала: стала бы расспрашивать да рассказывать, ища чужого сочувствия или одобрения, но написано ведь священно: говори только «да» или «нет»… И я ответила по-православному:

– Слава Богу за все!

Многому мы научились в паломничествах – многому, необходимому в жизни. И когда позднее Александро-Невский фонд стал организовывать паломнические поездки, строгие уроки первых путешествий пригодились, ведь их главными прописями были терпение, смирение и молитвенный труд.

Когда-то не было асфальтовой дороги из Дивеево к Святому озеру – источнику преподобного Серафима Саровского, и в распутицу преодолеть четыре с половиной километра было непросто. Наш старенький автобус смело двинулся вперед по ноябрьским, с ледком, колдобинам, но на одном из глинистых поворотов гулко ухнул задним правым колесом в бездонную черную яму с оледеневшей водой.

Мы вышли, посмотрели: сели основательно, необходимо тягло, но машины ездят здесь редко. Значит, выбираться надо самим. Водители с паломниками-мужчинами принялись раскачивать автобус, подкапывать ледяные бока ямы, подкладывать под утонувшее колесо сушняк, даже целый ствол березовый нашли, но тщетно: дрова крошились под тяжестью автобуса. Надо было рубить живые деревья. Женщины протестовали. Один из водителей, Игорь, сказал:

– Щебенки бы, враз бы выскочили!

Но где ж взять щебенку… Оставалась надежда только на молитву. Мы углубились в лес и стали читать акафист Серафимушке, к святому источнику которого не доехали всего ничего…

Водители все же решили рубить дерево, прошли с топором мимо нас, переговариваясь, вдоль дороги, выбирали. Мы продолжали молиться, некоторые сестры опустились на колени. Все страшились услышать стук топора, но вместо этого раздался радостный крик:

– Гляди, это же щебень!

Оказалось: нашли груду битого камня в ста метрах впереди. Видимо, по осени здесь засыпали дорожные выбоины, излишек и остался лежать у дороги. А может быть, его специально не убрали для такого вот аварийного случая? Но мы знали другое: помог нам преподобный Серафим Саровский.

Однажды, путешествуя по Крыму, увидели на берегу моря развалины монастыря, приблизились, видим: посреди многотравного двора лежат новенькие белые кирпичи. Значит, люди сюда вернулись! Нас встретили два молоденьких инока:

– С миром принимаем!

Мы были первыми паломниками в монастыре Святого Георгия, где, по преданию, на горном камне остались отпечатки копыт коня Святого воина. Отслужили молебен, собрали нехитрую трапезу. Монахи угостили свежим молоком, мы удивились: откуда? Оказывается, неподалеку иноки устроили хлев для единственной пока коровы, ее привели им из соседнего села на монастырскую разживу. Травы, благо, вокруг вдоволь, корова не скучает. Уже и на зиму сена накосили немного – вон стожки, видите? На двух грядках возле деревянной келии красовались лук и петрушка. Вот и все монастырское хозяйство. Церковь – пока в келии, но стройка скоро начнется…

Меж тем стемнело. Где же ночевать? За несколько дней ночлега в пути в автобусе, почти без сна, мы с непривычки наломались, как после тяжелой работы. И тогда монахи разметали стога и постелили нам прекрасные сенные постели прямо в развалинах под открытым небом. Перед сном я видела светлячков: словно звездочки спустились с неба и летали вокруг, убаюкивая усталых путников.