Верить в себя

То, что Мэтью приехал навестить Кэрол как раз в то время, когда ее семья и Стиви сидели в «Ритце» за праздничным столом, было чистым совпадением. Ему, правда, совсем не улыбалось столкнуться с ними в больнице, так что совпадение можно было считать удачным. Его появление в палате вызвало бы ненужные вопросы и еще больше осложнило жизнь ее родным, которые — особенно в первые дни, когда положение Кэрол было почти безнадежным, — были вне себя от беспокойства. Но как только Мэтью прочел в газетах, что она вышла из комы и чувствует себя лучше, он решил, что теперь должен обязательно ее увидеть. Быть может, это было не слишком разумно, но его желание оказалось столь сильным, что он просто не мог ему противиться.

Войдя в палату, Мэтью остановился в двух шагах от кровати Кэрол, глядя на нее, впитывая ее образ. Он еще не видел ее после того, как она пришла в себя, и его сердце сначала подпрыгнуло от радости, а потом болезненно сжалось от нехорошего предчувствия. Что-то было не так. В глазах Кэрол Мэтью не увидел ни тени узнавания. Это могло быть следствием черепно-мозговой травмы, да и с того момента, когда они виделись в последний раз, прошло слишком много времени. И все же Мэтью не мог поверить, что Кэрол его не помнит — ведь когда-то они значили друг для друга так много! Сам он узнал бы ее мгновенно даже через сто, через тысячу лет.

Заметив Мэтью, Кэрол повернулась к нему со смесью удивления и любопытства, какое испытывает каждый человек при виде незнакомца, каким-то образом попавшего к нему в комнату. Она была уверена, что никогда его раньше не видела. Высокий, широкоплечий, совершенно седой, но с молодыми, ярко-голубыми глазами, этот мужчина держался уверенно и властно, и она решила, что это новый врач.

Мэтью заговорил первым.

— Здравствуй, Кэрол, — сказал он по-английски, так как не был уверен, что после стольких лет Кэрол помнит французский.

— Добрый вечер. — Кэрол приветливо кивнула, а у Мэтью снова защемило в груди. Во взгляде ее по-прежнему не было ничего, кроме вежливого интереса, и он понял, что она его действительно не помнит. Совсем. А ведь когда-то…

— Возможно, я сильно изменился, — с трудом проговорил он. — Мы… давно не виделись. Я — Мэтью…. Мэтью де Белланкур.

И снова на лице Кэрол не отразилось никаких эмоций. Она лишь вежливо улыбнулась. После того как она выяснила, что не помнит ни своего бывшего мужа, ни даже детей, ее нисколько не удивляло, что и этот муж чина показался ей совершенно незнакомым.

— Вы врач? — спросила она, но Мэтью покачал головой.

— Вы мой друг? — Кэрол хорошо понимала, что, если бы этот человек не был ее другом, он бы к ней не пришел. «Мы знакомы?» — вот что подразумевал ее вопрос. Сама она ничего не помнила, поэтому ей приходилось полагаться на информацию, полученную от других. Но Мэтью ее вопрос заставил содрогнуться от боли. Стоило ему увидеть Кэрол, и любовь с новой силой вспыхнула в его сердце, однако для нее он был теперь совершенно посторонним человеком. Если она и испытывала к нему какие-то чувства до того, как прогремел едва не убивший ее взрыв, сейчас от них не осталось никакого следа.

— Да, да… Я твой друг. Очень близкий друг, Кэрол. Просто мы не виделись очень давно. — Мэтью уже понял, что Кэрол частично потеряла память, и не спешил сообщать ей все подробности. Ему не хотелось шокировать или даже оттолкнуть ее, рассказав о том, что происходило между ними когда-то. Кэрол была еще очень слаба; она выглядела такой худой и бледной, что он боялся хоть чем-то ее расстроить. Кроме того, в палате находилась дежурная сиделка, а Мэтью претило пускаться в откровения при посторонних. Он не знал, понимает ли сиделка по-английски, но рисковать все равно не хотел. Наконец, с его стороны было бы просто глупо раскрывать душу перед женщиной, которая его даже не помнила.

— Мы были знакомы, когда ты жила в Париже. Вот, это тебе… — По дороге он купил для Кэрол огромный букет роз и сейчас передал цветы сиделке.

— Я жила в Париже? — удивилась Кэрол. Для нее это было новостью — ни Стиви, ни Джейсон ни о чем подобном не упоминали. Впрочем, о своем прошлом она не знала почти ничего, и это служило для нее постоянным источником раздражения. — А когда? Когда это было? — От Джейсона Кэрол узнала, что когда-то она жила в Нью-Йорке, а потом переехала в Лос-Анджелес, но о Париже он не сказал ни слова.

— Пятнадцать лет назад. Даже больше… Ты прожила здесь почти два с половиной года.

— Вот как? — Кэрол задумчиво кивнула и некоторое время молча смотрела на него, не задавая никаких вопросов. Во взгляде этого человека было что-то смутно знакомое, отчего ее сердце учащенно забилось. Он принес ей какую-то весть, поняла Кэрол, но была ли эта весть доброй или нет, она не знала. Очевидно было одно: ее гость находится во власти сильнейшего нервного напряжения. Она чувствовала это, но не боялась. Нет, не боялась… Исходившие от него эмоции были скорее положительными, хотя подобрать им название Кэрол не могла.