Veritas

— Зачем? Разве я живу там? И как я могу вас бросить?! — возмутилась девушка и тоже вознамерилась спешиться. — Да, я ударилась головой и кое-что забыла, но обещание дороже денег! Вдруг с вами что-то случиться? Я должна довести вас до места, а потом…

— Исполняй. Приказ. — Пространство между ними налилось магией, словно свинцом. У Люц перехватило дыхание, а рубцы на руке неприятно стянуло, но она не смогла не отметить, что взывать к силам становилось проще с каждым разом. И лимит слов да слогов, будто бы растягивался.

Удерживая энергию под рёбрами и в глотке, точно собачку на поводке, она продолжила:

— Ты отправишься в ближайшее поселение, устроишься на постой в любом доме, будешь жить там и ждать от меня вестей. Возьми эти деньги, — она вытащила из внутреннего кармана мешочек с золотыми и серебряными монетами — все, что у неё имелись — и всучила химере. — …И позаботься о себе. Не забудь скрыть свою внешность под человечьей иллюзией.

— Слушаюсь, госпожа, — бесцветным голосом ответила Сесиль. Чары беззвучно сорвались с её губ, зарябили в воздухе, скруглили её уши и приглушили сочный оттенок радужек, сделав их болотными.

Лэра развернула лошадь и рысцой двинулась прочь.

Люц осела на месте, прямо в снег. Её колотило, но не из-за холода. На морозец под бёдрами и промокающие портки тоже было плевать.

Она стёрла подруге короля память.

Что теперь будет? С Сесиль? С ней?

Если Далеон узнает о случайном колдовстве Люции, какое лицо у него будет? А когда услышит о предательстве придворной, как поступит?

Наверняка простит. Они ж друзья. Давно знакомы, связаны клятвами и общими воспоминаниями. Тем более химера всегда была склонна к спонтанным и безрассудным поступкам. Пф-ф! Всего-то пыталась убить Люцию! И чего здесь такого? У каждого бывает!

Король ей ещё медаль впишет за заслуги. Он давно мечтает избавиться от наглой десницы, и если бы не клятва…

Люция сжала кулаки до трясучки и прорычала от злости и бессилия:

— Как же бесит! Бесит! Бесит! Бесит!

Она упала на спину, на снежную перину, и со вздохом раскинула руки.

Нет сил. Сил нет.

Что же она натворила?

И всё ради него. Далеона.

Духи Милостивые, за что ей это? Почему она, как цепью привязанная, тащится за чудовищем, придурком, который издевался над ней всё детство и продолжает мучать до сих пор?

Почему работает в замке на его благо до потери сознания? Почему сейчас встает, как бы не было тяжко? Почему бороздит эти непроходимые сугробы и тащится на Перекресток Миров, даже зная, что может никогда его не найти и сама не вернуться?

Почему?

— Ненавижу, — бормотала она, продираясь вперед. Щёки раскраснелись, непослушные локоны липли к вискам, снег хрустел под сапогами и западал за голенище, обжигая ноги холодом. — Ненавижу.

Без Далеона всё, что она делала и чего добилась, не имело смысла.

Скорее всего, как химера, она не сможет продолжить род фарси. А вот он…

Да. Дело в этом.

Только в этом.

Поэтому надо идти. Быстрее. Догнать. Спасти. Вернуть.

Люц запнулась о свою же ногу, упала лицом в порошу и… разревелась, как маленькая.

Кому она лжёт?

Сердце разрывалось от тревог, и душа болела совсем по другим причинам.

* * *

В камине трещал огонь, тусклый дневной свет пробивался в кабинет через высокое стрельчатое окно. Люция смотрела в него, сцепив ладони за спиной, пока Далеон топтался в центре комнаты, напротив массивного стола.

— Знаешь, почему я тебя позвала? — спустя мучительную минуту молчания разомкнула уста десница.

Далеон нервно дернул углом рта и сунул руки в карманы брюк.

— Кто-то нажаловался, что я шлёпнул по попе замужнюю мадам?

Люция обернулась и вздёрнула бровь. Король, потупившись, пояснил:

— Она сама напросилась! Такой пердил… гхм, то есть — зад отрастила, что я решил — под юбку подушку засунули. Просто проверить хотел!

Девушка промолчала.

— Не в этом дело? — удивился он и задумался: — Тогда… Перепил и голым разгуливал по балкону, крича орочьи песни, — усмешка. — Чей-то тонкий слух ущемили мои вокальные данные?

Люц сложила руки на груди всё так же, молча, разглядывая его.

— Опять не то? Что ж еще было? — он почесал лоб. — А! На пару с Руби мы разыграли этих чванливых дворянишек. Пригласили на чай, подали им снег в пиалах и уверили их, что это новое заморское лакомство. А эти лизоблюды жрали, давили гримасы, нахваливали и не забывали расписывать какие у них замечательные дочери и прекрасные сыновья, которых обязательно нужно нанять в замок ближайшими советниками. Тфу!..

Венценосный поднял на Люцию жалобные глаза:

— В этом дело?

Девушка медленно обошла рабочий стол и замерла напротив короля. Пусть и был выше на целую голову, сейчас под её холодным пытливым взором он чувствовал себя маленьким, ничтожным червём. Она всегда умела ткнуть его мордой в дерьмо даже без слов.

— Шутки кончились, — начинает ровно и взрывается: — Тебя обвиняют в растлении малолетки! Но знаешь, что самое поганое? — она рывком подаётся вперед, заставляя Далеона отпрянуть. — Её папаша утверждает, что она беременна. От. Те. Бя.