Veritas (ЛП)

В последний раз, когда ты заглянул в мой разум, я позволил тебе увидеть, как сильно хочу тебя, Джим.

Я… припоминаю.

Как коготь — ощущалось когтем, потому что Спока им раздирало, Джим чувствовал…

Нет, Джим. Ты видел. Видел, но не чувствовал. Никогда не чувствовал этого.

Джим заинтригованвозбуждёниспуганвлюблён.

А сейчас?

Сейчас ты узнаешь.

У него не было даже секунды, чтобы собраться, чтобы хоть как-то приготовиться.

Его захлёстывает. Внезапно Джим тонет, задыхается и обугливается до полного ничто из-за волны жара, обжигающей и болящей хуже открытой раны. Джим знает голод, знает так, как немногие, и это совсем не похоже на жажду пищи, не похоже в том смысле, что, возможно, даже лучше, потому что и в жажде было своего рода садистское удовольствие, но оно всё равно полностью поглощало.

Всякий раз, когда Джим стонет под Споком от удовольствия, ему становится немного лучше, и Спок не может дождаться того момента, когда заставит этот звук повториться…

С этим можно справиться, потому что я научился справляться с этим, и это можно вынести, потому что мне пришлось выносить это, но незавершённая связь…

Незавершённая, да, боже, да, именно так Джим себя сейчас и чувствует, жестоко, ужасно, мучительно незавершённым…

…вот, что является причиной всего этого, никогда не сомневайся в её существовании. Сегодняшняя ночь — не временная слабость, не сиюминутная потеря контроля.

Вперемешку с его последним признанием чувствуются стрелы страха. Джим их улавливает даже в таком состоянии — это ужасное состояние голоджажданадожелаю, которого, как Спок опасается, он показывает слишком много, открывает слишком много, и он затопит с головой, пересилит, испугает, запутает.

Однако.

Поток останавливается. С хирургической точностью Спок его пресекает, и Джиму остаётся лишь хватать ртом воздух, его конечности слегка дрожат, цепляясь за рубашку Спока, чтобы удержаться хоть за что-нибудь.

Это не значит, что ты хоть каким-то образом… снова неуверенность, сомнение, страх… мне обязан. Я не мучаюсь. Я могу вынести и справиться с этим, с моим разумом, оставленным в одиночестве и незавершённым после смерти наречённой, да, но для тебя, т‘хай’ла, для тебя я буду терпеливо ждать. Я показываю тебе это не чтобы просить, но чтобы успокоить.

Доказать, продемонстрировать, это доказательство, эмпирическое наблюдение. Капитан проверит гипотезу, иногда будет работать лишь с несколькими предположениями и удачей, но ему нравится, когда Спок приносит ему результаты. А теперь он не сможет этого отрицать, не сможет спутать это ни с чем другим, больше не сможет сомневаться в желании Спока, потому что видит всё и чувствует.

Спок.

Джим снова вздыхает в мягкую пахнущую теплом вулканскую кожу. Спок может сомневаться, но Джим улыбается.

Спок, ради всего святого. Серьёзно, просто…

— Скажи, что ты пользуешься умной частью своего мозга, когда дело касается корабля, потому что иначе мы все обрече-мм!

Спок снова его поцеловал, глубоко, и это был один из тех поцелуев, которые крадут твоё дыхание, и будят ощущения «никогда-не-хочу-выныривать» и «если-остановишься-я-умру». Джим мог привыкнуть к тому, что его так прерывают.

Он крепко зажмурился и ответил на поцелуй, решив, что да, это произойдёт, и, возможно, этому суждено было произойти с самого первого дня, хотя Джим и фыркал при таких словах, как «судьба». И, возможно, это было самое неизбежное во вселенной, и он начинал ощущать нехватку кислорода, но ему было плевать на всё, что его телу могло понадобиться, на всё, что не было Споком, воздух, например.

Его ладонь соскользнула со щеки Джима и запуталась в его волосах, и Джим зашипел, от чего хватка Спока усилилась, а наслаждение молнией прострелило тело Кирка вместе со вспышкой боли, и это было похоже на один из вошедших в штопор звездолётов, падающих в атмосферу, чтобы вскоре взорваться жаром и светом и помчаться ещё быстрее. От происходящего кружилась голова и внутри всё сжималось от напряжения. И всё нарастало.

— Целую вечность… — простонал он Споку в губы, когда они наконец смогли оторваться друг от друга, чтобы вдохнуть, — хотел сделать это… — ладонь в волосах Джима снова сжалась сильнее, и у него перехватило в горле. — Целую чёртову вечность, Спок, не могу поверить, чтобы ты вообще думал, что я не буду чу…

Кирк прервал сам себя испуганным коротким стоном, когда почувствовал, как второй ладонью Спок прихватил пряди у него на загривке и потянул, обнажая его горло, а потом было горячее, влажное посасывание обнажённой кожи и лихорадочно горячая ласка, когда другой ладонью вулканец скользнул ниже, по животу и о, о, так хорошо, так хорошо Спок…

Из-за низкого довольного рычания в ответ Джим понял, что произнёс это вслух.