Veritas (ЛП)

Джим посчитал это разрешением уходить, каковым оно и было, и, кивнув Эмеретту и взглянув на Мару, вместе со Споком и Маккоем вышел из кабинета.

— Что мы будем делать, если через два часа не появится новой информации, Джим? — поинтересовался доктор, как только за ними закрылась дверь.

— Тогда и будем об этом беспокоиться, — угрюмо отозвался Джим, выбирая направление и быстро шагая к ближайшему турболифту. — Тем временем, это не должно стать достоянием общественности.

Из-за его казалось бы случайной смены темы Маккой нахмурился.

— Общественности — в смысле всей вселенной, или общественности — в смысле всей Звездной Базы? Потому что я тоже не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал, но здесь есть пресса и ты понимаешь, насколько сейчас популярен? Если выяснится, что тебе угрожали… в смысле, если Звездный Флот разделит вас после такого, то станет проклятием Федерации! Разве это не поможет? Это просто выставляет вас как жертв, как…

— Мучеников, — вмешался Спок.

Джим бросил на него взгляд:

— Знаешь, термин «мученик» обычно подразумевает, что человек еще и должен умереть.

Спок едва заметно сжал челюсти.

— Именно.

Они явно были на одной волне. Время неправильное.

— У меня ощущение, что «достояние общественности» — именно то, что нужно неизвестному.

Послышался сигнал коммуникатора и плохо сдержанное ругательство от Маккоя.

— Это лазарет, — сказал он. — Черт, Джим, извини…

— Иди.

— Я постараюсь прийти к вынесению вердикта, — твердо сказал его лучший друг.

Джим хлопнул его по плечу:

— Не беспокойся об этом. Иди.

Маккой сорвался на бег и вскоре скрылся за поворотом.

Джим остановился и повернулся к Споку лицом. Небольшая часть Кирка (которая звучала подозрительно как мистер Мосс) кричала на него, что они были у всех на виду и неосмотрительны, стояли слишком близко, выглядели слишком интимно…

Но потом он подумал: После всего? Пусть катятся к черту.

— Единственная причина, по которой нам позволили войти туда и все это здание не взорвалось, состоит в том, что заговорщик должен быть уверен в своей способности воплотить все в реальность, так что он не был против, что мы узнаем о надвигающейся смерти.

Он говорил взвешенным, разумным голосом, но в его словах скрывалась плоская окончательность.

— Да, — просто ответил Спок.

Джиму не было нужды подтверждать, что они были на одной волне касательно подозрений по поводу суда. С этим можно было разобраться позже, когда они не будут бегать наперегонки со смертью. Опять.

— Нам надо идти.

Они не обменялись ни единым словом во время всей поездки на турболифте вплоть до нужной палубы, и пока не начали путь к залу суда.

Осталось двадцать минут.

— Погоди.

Джим ухватил Спока за отороченный серебром рукав (они уже оделись в официальную одежду) и мягко потянул, внезапный импульс посетил его, заставляя остановиться.

— Погоди, — повторил он, и головой указал в другую сторону. Двери в зал суда были открыты, и снаружи обреталось несколько журналистов, включая Ставока, который тихо стоял в углу, а один из его компаньонов держал лазерную камеру.

Джим повел Спока в противоположном направлении, прочь от людей, к комнате. Той самой. Их комнате. Комнате, где Спок впервые провел с ним слияние разумов.

— Джим, что…

— Время еще есть.

Она была пустой и такой же большой, как Кирк и запомнил, огромный стол по-прежнему занимал большую часть пространства. У Джима перед глазами вспыхнуло воспоминание — Спок за лодыжки притягивает его к краю — и он его подавил.

— Джим, нам нельзя опаздывать.

— Я знаю, что двадцати минут для разговора недостаточно, — непокорно отозвался Кирк. Его сердце ухало в груди, громко и больно. Он ничего не собирался делать силой или проявлять инициативу, потому что хотел уважать то, что сейчас Споку приходилось нелегко со своими эмоциями, но Джим не собирался и отступать.

Спок взял его ладонь и провел по ней двумя пальцами.

— Ты стараешься быть деликатным? — спросил он, тихо и почти игриво. Но в его вопросе проглядывала темная, серьезная нотка.

— Возможно, — ответил Джим так же тихо.

Спок поднес его ладонь к своим губам и поцеловал подушечки пальцев с невероятной заботой.

— Спасибо за то, что ты такой, какой есть, т’хай’ла.

— Ты меня так в третий раз называешь, — заметил Джим. Ему тут же захотелось прочистить горло — голос звучал низко и хрипло. — Я вулканский немного знаю, но это слово мне не знакомо.

Спок отпустил его ладонь и поцеловал в губы, зарываясь рукой ему в волосы прямо как в прошлый раз, потянул за пряди с достаточной силой, чтобы стало больно. Тело Спока казалось твердым и недвижимым, напряженной линией, надеждой удерживаемой в целости, как что-то, что разобьется, если Джим отпустит. Что?.. Кирк ответил на поцелуй, позволил им на секунду окунуться в глубину и неистовство, он хотел убедить Спока, убрать эту неожиданную эмоцию. Спок толкнулся языком вглубь и прикусил губу Джима, после чего зализал место укуса, заявляя свои права, отчаянно, словно… словно все это было мимолетно.

Спок… он целовал его так, словно уже его потерял.