Веритофобия

Шок как ложь. Жизнь есть то, что ты о ней думаешь — ну так если нельзя изменить реальность, можно изменить отношение к ней. Умирать? — ну и хрен с ним. Не больно и не страшно. Жизнь-то налаживается! Тем более что мы есть — смерти еще нет, а смерть пришла — нас уже нет. Так чего огорчаться понапрасну.

Шок, оцепенение, равнодушие — как обман инстинкта жизни. На минуточку так. Да-да: если к правде святой не сумеет — честь безумцу, который навеет сон золотой. Поэт сердцем чует! Выпей и покури перед гильотиной. Так налейте полней и травы забейте толсто.

То есть. Происходит резкая перестройка сознания. Границы «возможное-невозможное» смещаются, небеса смяты, как фантик, дорожка жизни кончается у этого забора.

Ну, если казнь неизбежно гарантирована — остается только хранить достоинство. Предъявить врагам свою человеческую гордость и храбрость. Стать выше их, показав презрение к ним и смерти. Сохранить свою значимую и уважаемую человеческую личность до конца.

То есть. Борьба за жизнь заведомо проиграна. Сохранить жизнь своей физической сущности невозможно. И тогда в центральной нервной системе происходит перенос смысловой нагрузки. С сохранения физической, материальной базы личности, с жизни тела — на максимально полную и мощную жизнь личности, то есть активность ментальную, эмоциональную, интеллектуальную.

Инстинкт самореализации, обретая форму существования в сфере чувств, проявляет себя в стремлении к самоутверждению личности таким образом, что человек предъявляет свою максимальную значимость как победитель на ристалище духа, храбрости, самообладания, уверенности в своих силах. Бестрепетный казнимый — выше палача, по своим личностным качествам значительнее.

…Но — здесь нет паралича, а есть высшая степень самообладания, и смысл ее понятен.

То есть. Страх смерти — вещь серьезная. Аспект инстинкта жизни: борись за жизнь всеми силами, даже безрассудным отчаяньем вопреки расчету. И с точки зрения голого животного инстинкта — прав будешь! А с точки зрения человека сознательного — бессмысленные мучения, тяжкая участь. И можно заменить ее на более легкую. Легче приемлемую.

Чисто физически — это обман, ложь. Отход от правды: умереть страшно, ну так будет не страшно.

А паралич — то же самое: самое простое сбежать от страха смерти — это оцепенеть, шок, потеря сознания. Ложь как уход, убегание психики от правдивой ситуации.

Реакция на правду — убегание. Страус сует голову в песок — за неимением страусиной головы обходимся собственной. Это напоминает детский способ борьбы со страшным существом: накрыться с головой одеялом, сжаться в комочек и зажмурить глаза. Жучок умер! Что — жучок это я? Майн Гот, какой атавизм!..

Страх делает белое черным, а умного глупым.

А что значит — «парализован внезапным испугом»? А неожиданное внешнее воздействие есть — а понять его, проанализировать ситуацию, выдать адекватную реакцию — не успеть, невозможно! А неожиданное нечто — чревато чем угодно, и как защититься, и можно ли защититься вообще — неясно. Бежать, драться, проявлять покорность, застыть — вдруг это не к тебе относится? Систему принятия решений клинит. Принять неверное — смерть возможна, а исправлять будет некогда.

Вот если у профессионального бойца поставлены рефлексы — он выбросит руку и издаст вопль. А интеллигент сожмется и заткнется: может, договоримся, пронесет.

Но для нас сейчас главное. Что сознание почти любого человека. В подобной ситуации. Завешивается, блокируется от ситуации, как бы знать ее не желая. (Армейские разведчики и летчики-испытатели не в счет — они подготовлены.)

То есть. Человек устроен так. Что в определенной ситуации. Его сознание. Категорически и принципиально не желает. Адекватно воспринимать действительность. Чтобы спасительно реагировать на нее. Но включает систему блокировки. Чтобы не травмировать себя, сознание, ужасным положением. Выход из которого все равно представляется невозможным. А все самое ужасное представляется очень даже возможным. Ну так остается ничего не делать. Лучше всего просто попытаться переждать. Вдруг само рассосется. А то сгоряча дернешься неизвестно куда — и ситуация станет непоправимой, еще хуже будет. Положимся на судьбу, удачу, случай. Прикинемся шлангом. И переждем. Авось пронесет. А если нет — не фиг дергаться.

Такова непосредственная реакция организма как биосистемы на неожиданную вводную, нечитаемую — но потенциально чреватую экстремальной опасностью.

Это — вариант реакции на истину, он же — вариант лжи по жизни.

Что характерно — к социальным системам это тоже относится.

Но поскольку социальные системы инертны и многосложны, а их монады сами являются системами не только биологическими, но и социальными — подсистемами-человеками — то и проявления всех реакций у социосистем очень мощные и медленные.

Не верили, что культурные немцы Третьего Рейха могут расстреливать толпы мирных людей во рвах. Не верили, что машина НКВД уничтожит миллионы своих граждан. Не верили, что железная кучка малограмотных большевиков удержит власть и согнет страну. Не верили, что монголы возьмут Киев.