Верю — не верю

И сейчас в парке Семи Сов стоят все семь сов, от самого маленького совенка до бабушки. Это очень красиво, торжественно и печально. Потому что мы никогда не узнаем ответы на все вопросы.

— Интересно, какой он вопрос задавал этим совам? — спросил вслух Лёша.

— Не знаю, — улыбнулась Ива. — Да это и не важно. Это же аллегория, басня. Ее смысл в том, что нельзя на всё знать ответ, даже если кажется, что ответ совсем близко.

— Почему же нельзя? Может, в вопросе этого садиста не было ничего сложного! Может, и летать никуда не надо было, а просто сесть и подумать… Последняя сова ведь сказала: «Всего-то!» Значит, что-то легкое…

— Легкое! — подхватили Васильки и, как выяснилось, невпопад. — Мы легкие, Алексей Борисович? У нас легкий характер?

— Вы вообще пушинки, — рассеяно ответил Лёша и вызвал у Васильков взрыв смеха.

— Мы пушинки, вот забавно! Какие же мы пушинки? — хохотали они и дули друг на друга, как на пух. — А почему же мы не сдуваемся?

— Алексей Борисович хотел сказать, что вы как будто пушинки, а не на самом деле, — поправила дело Ива. Лёша благодарно ей кивнул. Она лучше всех его понимала.

— Ты здорово рассказываешь, Ива.

— Какой комплимент от небылочника! — расцвела Ива, но вспомнила, что это слово не очень нравится ему. — То есть от рассказчика…

Но Лёша не расслышал, как она его назвала. Он вдруг замер на месте.

— Пришли, кажется… — проговорил он, глядя вверх.

Выше самых высоких деревьев, выше тополей и вязов, взметались в небо белые крылья самой большой совы. Прямо перед ней слегка покачивался стройной верхушкой самый высокий тополь, но и он не доставал до совиных глаз-окон. Лишь тянул к ним свои зеленые ветки, надеялся дотянуться. Но роста тополю не хватало. Это было впечатляюще.

Васильки опять запрыгали вокруг. Они были в восторге от Лёшиного восторга.

— Понравилось, тебе понравилось! — распевали они и тащили Лёшу за руки к самой большой сове. — А теперь — внутрь!

Оказывается, внутрь сов можно было войти. Все семь памятников были полые, с лестницами до самых совиных глаз, так что можно было посмотреть изнутри на мир совиными глазами. И если младший совенок был всего метра два с половиной высотой, то сова-бабушка была около восьмидесяти метров. Грандиозная громадина.

Они залезли наверх. Лестница была надежная, с перилами, с широкими площадками между пролетами. На последней площадке были два круглых окна — совиные глаза.

— Ох, и высоко, — сказала Ива, взяла Лёшу за руку и в окно-глаз высовываться не стала. Она же боялась высоты, вспомнил Лёша.

Зато Васильки высунулись по самый пояс! Они старались дотянуться до тополиных листьев. Да еще и кричали во всё горло детскую песенку, глупую и веселую:

— А я не люблю дразнить сов, они так старались найти для людей ответы, — сказала тихо Ива, всё еще не отпуская Лёшину руку. — Я их очень уважаю.

— Мы тоже их уважаем, — весело откликнулись Васильки. — Но так хочется посмеяться! Не над ними, а просто посмеяться! У нас же легкий характер?

И они вопросительно посмотрели на Лёшу.

— Лёгкий, — согласился Лёша. — Прямо невесомый!

— Ух ты! — подскочили сестры.

— Осторожней! — вскрикнула Ива. — Вы хоть от окна отойдите!

Когда все, к огромному облегчению Ивы, спустились на землю и пошли гулять по парку, Васильки вдруг сделались тихими и задумчивыми.

— Алексей Борисович, — протянула одна из сестер, заставив Лёшу в очередной раз поморщиться от этого несносно длинного имени. — А как ты впервые полетел? Как ты понял, что можешь лететь?

— Как-то понял, — неохотно стал снова врать Лёша. Очень уж не хотелось признаваться во вранье первоначальном. — Я стоял на краю крыши и вдруг понял, что ничего со мной не случится, если я оттолкнусь от крыши ногой и лягу на воздух. И воздух меня выдержал и не провалился подо мной. И я полетел. Вот и всё, в общем-то, — бубнил он уже совсем тихо.

— Алексей Борисович, ну ты же про полет первый рассказываешь! Почему же ты такой скучный? — воскликнула одна из Васильков.

Но тут другая, на Лёшино счастье, одернула сестру и сказала:

— Что тут непонятного? Человек умел летать, а теперь не может, потому что на него навалились тяжелые проблемы и мысли! Ты бы как рассказывала о полетах, если бы у тебя крылья отобрали?

И тут две девочки в одинаковых прелестных синих костюмчиках и голубых кроссовках, с одинаковыми рыжими хвостиками, подошли к Лёше и извинились.

— Прости нас. Мы такие дуры. Мы больше не будем к тебе приставать с полетами.

— Да ничего, пустяки, — пробормотал Лёша. Чувствовал он себя совсем погано.

Глава 14. Алексей Борисович в четвертом классе

Начались уроки.

И это было здорово интересно. Новые одноклассники приняли Лёшу с восторгом. Его слава небылочника распространялась теперь на весь класс.

— Это у вас учится Алексей Борисович?

— У нас.

— Ах, какой знаменитый небылочник…

— Лучше говорить — рассказчик, он не очень любит слово «небылочник».