Верю, судьба!

Сколько закатов было в ее жизни? Тысячи. А впервые по-настоящему увидела закат она только сейчас. Наверное, сюда уходят души после смерти, подумала Касси. Она не сдержалась и заплакала от непонятного, охватившего ее душу чувства, которому не знала названия. Слезы мигом замерзли на щеках и превратились в ледяные капельки, и лишь тогда Касси вспомнила, что они летят среди лютого мороза, который им, Летателям, кажется легкой приятной прохладой.

Атис постепенно привыкал к полету, и сейчас ему казалось странным, что еще недавно он мог себя мыслить вне неба, вне пространства, вне того огромного и прекрасного, что сейчас заполняло всё его существо, и не имело даже названия. Раньше он и представить не мог, что в его жизни будет возможно нечто подобное. В отличие от Касси, он не плакал, но рассвет тоже поразил его воображение, и Атис просто замер, не в силах произнести ни слова, впитывая то, что видел, каждой клеточкой своего существа. До самой ночи, до момента, когда погас последний луч, и небо оделось в сумерки, они с Касси молчали.

Цветы вели себя идеально. Они подчинялись мысленным приказам, и стоило только подумать о чем-то, как пожелание тут же исполнялось. Обнаружилось, что цветок может формировать и подобие кресла, и удобное ложе, может сомкнуть лепестки и образовать что-то вроде летающей капсулы; а если летишь стоя - под ступнями босых ног образуются удобные ложбинки, которые фиксируют ноги. Не упадешь, даже если очень постараешься. Если же, лежа на цветке, выпустить когти, то с цветком можно слиться почти полностью - видеть то, что внизу, различать участки тепла (Атис подумал, что это сродни инфракрасному "зрению" змей), видеть чуть не до самого горизонта.

"Кто же мы такие? - отрешенно думал Атис. - Кто я сейчас? Человек или что-то иное?"

* * *

До Услады было почти шестьсот километров, лететь предстояло еще дня два, а то и три. Возможно, они добрались бы быстрее, но им приходилось лавировать, облетая на порядочном расстоянии населенные пункты - маленькие городки и села, которых при приближении к столице становилось всё больше.

Когда они пролетали мимо очередного села, Атис вдруг сказал:

- Знаешь, а я тут родился, неподалеку. До этой деревни километров двадцать пять на запад.

- А я родилась в Песках, - рассеянно откликнулась Касси. Она смотрела вперед, туда, где на горизонте, как ей казалось, могли показаться неимоверно пока далекие здания Услады. - Тебя в детстве продали, верно? Ты после там был хотя бы раз?

- Нет, не был, конечно, - отозвался Атис. - Кто бы меня выпустил.

Они разговаривали негромко, обострившийся слух позволял говорить, не напрягаясь, хотя цветы летели метрах в десяти друг от друга. Новые способности оказались весьма приятными, что говорить. Слух, зрение, восприятие. К хорошему привыкаешь на редкость быстро.

- Слушай, - вдруг оживилась Касси, которой пришла в голову неожиданная мысль. - Помнишь, что было сказано в пирамидке насчет "древнего рода"? Может, твои родители что-нибудь об этом знают? Когда мы еще рядом пролетать будем? Другого случая может не представиться, а лететь тут всего ничего.

- Думаешь? - Атис подвел свой цветок поближе. - Вообще, ты права. Мы потеряем всего ничего, ну, часа четыре. Только про древний род - это фигня. Какой он, на фиг, древний?

- Ну, мало ли, - пожала плечами Касси. - Может, у них на самом деле древняя история, откуда ты знаешь. Так что, летим?

Ее цветок слегка накренился, начиная разворот в указанную Атисом сторону.

- Летим, - согласился Атис. - Интересно, вспомню я хоть что-то? Речку помню, замок поломанный, которым сарай запирали. Брата, урода редкого, тоже. Сучонок белобрысый, Юрка. Бил меня цепью, прикинь. По ногам. Чтобы я не плакал.

Атис замолчал, нахмурился. Родители… их словно и не было в его жизни. Другим детям доставалась и своя порция ласки, иногда и поцелуй на ночь - но только не ему. Он их любил, как умел, а они, как только подошел срок, поспешили от него избавиться.

Жизнь - за восемь тысяч условных единиц и десять мешков сахара. Черт знает что. Почему ему сейчас кажется, что это неправильно? Ведь раньше он думал, что всё верно, всё так и должно быть? Почему этот черноволосый голубоглазый мальчишка только сейчас поднял голову и посмотрел в глаза Атису-взрослому, словно спрашивая - за что я был предан, как же это получилось?

"Не знаю, что там за деревня, - подумалось Касси, - но как бы нас не испугались". Босиком, растрепанные, раздетые. Вот только не ищут ли Атиса и здесь? В принципе, это возможно, хотя вряд ли кому-то придет в голову, что он отправится к родителям. Надо быть, однако, осторожнее. То, что искать могут и ее тоже, Касси в голову не пришло.

- Интересно, узнают ли они тебя, - сказала она спустя некоторое время. - И никакого брата наверняка там уже нет. Столько лет прошло. Имя у тебя странное, действительно. Алмазные ведь сами себе имена придумали, у меня тоже псевдоним. Ты говорил, за восемь тысяч продали? Негусто, негусто для отпрыска древнего рода. Это что, фамилия твоих родителей такая - Сигна?